В Москве продолжаются задержания: люди выходят на одиночные пикеты, протестуя против ареста муниципального депутата и журналиста Ильи Азара, а их тут же отвозят в отделение. Тем временем "Левада-Центр" говорит, что против падения уровня жизни в стране готовы протестовать уже 28% россиян.
В эфире Настоящего Времени о протестных настроениях – и о том, увеличит ли эту активность назначенное на 1 июля 2020 года голосование по поправкам к Конституции, – мы поговорили с оппозиционным политиком Дмитрием Гудковым.
"Даже картонного Азара задержали". Протестная активность
— Мы сейчас видели, что происходит на акции в поддержку журналиста Ильи Азара. А сегодня независимая социологическая служба "Левада-Центр" опубликовала опрос о протестах. По данным этого опроса, 28% респондентов готовы выйти на протесты из-за падения уровня жизни. В оппозиционной среде как-то обсуждается возможность летних протестов?
— Конечно, однозначно. Единственное, только не нужно очень пристально следить за всеми этими цифрами социологии. Потому что про 30% готовых протестовать я слышал уже на протяжении последних лет 10. Это было в 2014 году, это было после пенсионной реформы. Поэтому от разговоров до активных действий [далеко]. Но это не значит, что таких людей мало. Их много, их становится все больше и больше, я так считаю.
— Люди просто декларируют, что готовы выходить на улицы, и не идут в результате?
— Просто многие люди готовы выходить на улицы, но очень мало людей сталкивается с трудностями и вообще сталкивалось с трудностями уличной протестной активности, потому что она сегодня практически уничтожена, возможность уничтожена. У нас даже – сегодня мы наблюдали – картонного Азара задержали. Это уже за рамками здравого смысла.
Это ведь рискованно, можно много чего потерять: потерять свободу, потерять здоровье можно даже во время протестных акций. Как правило, всегда запугивают, как правило, всегда вбрасывают всякие новости: не ходите, потому что завтра ураган, или не приходите, там коронавирус вас достанет. Так что я не думаю, что сейчас прям миллионы или сотни тысяч выйдут на улицы, но власть все делает для того, чтобы протестные настроения росли.
И мне кажется, сегодня Путин находится в ситуации такого, как в шахматах это принято говорить, цугцванга политического, когда любой ход ведет к ухудшению ситуации. Я согласен с Павловским, который недавно продекларировал, что за три месяца, как Путин и власть отказались помогать гражданам и бизнесу во время кризиса, прошла депутинизация России. Я это в деревне своей под Коломной ощущаю, как поменялись настроения. Некоторые люди еще чего-то ждут, надеются, но экономическая ситуация будет ухудшаться, бизнес закрывается. Большинство мелких предприятий закроются рано или поздно, никакой поддержки от государства нет, покупательная способность снижается, реформы не проводятся. То есть дальше будет все хуже, хуже и хуже.
Единственное, что мне понравилось в свежей социологии, – что растет запрос не на свободы (это не совсем, наверное, правильно), растет запрос на перемены. И эти перемены связаны с большими свободами и правами граждан, люди не хотят больше диктата Москвы и Путина, чиновников, хотят все-таки местного самоуправления, хотят большей децентрализации: больше власти регионам, больше денег регионам.
А что касается протестов, я всегда говорил, что главный организатор протестов – это не оппозиция, это сама власть. Например, 60 тысяч человек на проспекте Сахарова летом 2019 года – это не успехи оппозиции, это было рукотворно [сделано] властями.
Все, что сейчас делает власть, говорит о том, что лето будет у нас жарким. Нужно быть готовым ко всему, потому что задержание журналистов, задержание гражданских активистов на одиночных пикетах – это просто настолько демонстративное, наглое нарушение закона, нам плюют в глаза. И я просто с трудом сдерживаю злость и негодование, пытаюсь подбирать слова, нельзя произносить в эфире, как я сейчас отношусь к власти. И я думаю, что я не один. Поэтому может все что угодно произойти.
"Мы посчитаем, как надо, что бы вы ни делали". Голосование по изменению Конституции
— Как вы оцениваете тот порядок голосования за поправки к Конституции, который сегодня предложила Элла Памфилова, пусть и в не до конца ясном формате?
— Нас не просто обманывают, нам просто в лицо говорят: мы вас не уважаем, нам плевать на ваше мнение, мы посчитаем как надо, что бы вы ни делали. Это невозможно будет проконтролировать никак, они с самого начала это сделали незаконным голосованием. Это не выборы никакие. Даже выборы у нас нечестные, а это еще хуже. Это не референдум.
Это какая-то непонятная история, когда несколько дней люди могут голосовать где угодно, в том числе на улице, без предъявления паспортов, как мы уже узнали. Представьте, когда люди в масках и без паспортов будут приходить. Это прям раздолье для карусельщиков. А еще новация такая: все помещения будут проветривать, и все обязаны будут выйти на час, кроме председателя комиссии.
— Что в этот момент будет происходить?
— В этот момент председатель комиссии, конечно, будет делать все что угодно. Если будет недостаточно голосов за Путина, он накидает и набросает. Целый час все участки будут без контроля даже со стороны членов комиссии. Потому что иногда попадаются независимые члены избирательных комиссий – и региональных, и даже территориальных. Поэтому их всех будут выгонять, там останутся самые главные жулики – в основном председатели комиссий, зачастую это самые главные фальсификаторы. И они останутся без возможности как-то их проконтролировать.
Мы никак не можем повлиять. На итоги голосования мы можем повлиять, а на подсчет – совершенно никак. Если на обычных выборах у нас по два наблюдателя на участке, если на обычных выборах у нас наши наблюдатели, кого мы туда делегируем, то здесь будут назначенные властью наблюдатели. Самое главное – еще масса вариантов проголосовать за спиной у этих наблюдателей: это электронное голосование, которое вообще непонятно, как будут считаться голоса, это голосование на улицах, это голосование без предъявления паспортных данных.
То есть развод просто. К нам относятся как к быдлу, которое разводят, как каких-то лохов. Еще нагло нам сообщают об этом в лицо. Вот как я к этому отношусь.
