"Разорви круг" снят при поддержке представительства Фонда ООН в области народонаселения в Украине (UNFPA). Автор идеи фильма – почетный посол UNFPA, телеведущая Мария Ефросинина. В картине рассказываются истории двух женщин, пострадавших от домашнего насилия, – слабослышащей художницы Ивы Стишун и молодой матери Саши Лебединской. Обе они пытаются вырваться из порочного круга.

Режиссер фильма Елизавета Смит родилась в Одессе, живет и работает в Киеве. Ее неигровой полнометражный дебют "Школа #3", снятый совместно с Георгом Жено, рассказывает о подростках, живущих в зоне АТО. Картина получила Гран-при в конкурсе Generation 14+ на Берлинском международном кинофестивале в 2017 году. Лиза также создает театральные представления и ведет курс по философии кино.

Мы поговорили с ней о новой работе.

– Награждение "Школы №3" в свое время стало сенсацией. Не могу не спросить – что сейчас с детьми, которых вы снимали?

– С частью из них мы утратили связь со временем. Но часть переехала в Киев, мы очень плотно общаемся. Две девочки учатся на кино- и телережиссуре, одну из них я взяла на новый проект как ассистентку режиссера. На другом проекте трое наших героев работали. По-моему, это уже дружба на всю жизнь.

– Как появился "Разорви круг"?

– Благодаря инициативе и финансовой поддержке Фонда ООН по народонаселению. Они обратились к продюсеру Ольге Бесхмельницыной, а Ольга пришла с этим проектом ко мне.

– Насколько быстро вы нашли героинь?

– За два месяца я отобрала троих, но выяснила, что только история Саши Лебединской может стать основной. Во время съемок почувствовала, что этого недостаточно. Пережила кризисный момент: казалось, что все зашло в тупик. Проблема в том, что большинству людей, перенесших домашнее насилие, стыдно и больно об этом говорить. Они даже не понимают, зачем это нужно. Да и камера тоже меняет поведение героев.

Но на следующий день именно после этого кризиса я встретила вторую героиню – Иву Стишун. Она сменила направление всего проекта. К тому времени я уже многое знала о насилии, но не находила способов, как передать это знание на экране. Именно встреча с Ивой дала мне возможность воплотить то, что я уже осмыслила как режиссер.

– Помнится, о работе над "Школой №3" вы говорили, что ищете не результат, не картинку, а процесс с героями. Какой процесс вы нашли здесь?

– Если сравнивать со "Школой №3", то происходящее там было мне лично жизненно необходимым. А тут я пришла в тему, к которой не имею прямой причастности. Но я – человек чувствительный, и это дает мне возможность подойти к героям очень близко. У нас создается территория доверия, и они не чувствуют, что я где-то снаружи с камерой что-то спрашиваю. Я пропускала все через себя.

С Сашей и Ивой шли разные процессы. С Сашей – больше сопереживания. Когда мы встретились, она была в шоке, в замороженном состоянии – женщины часто попадают в шелтер именно такими, они словно замерли. Съемки продолжались полгода, и я видела, как она оживает. Было интересно наблюдать за этим. А с Ивой – судьбоносная встреча. Мы встречаемся, и оказывается, что читаем одну и ту же книгу. И она просто транслирует то, что я накопила за пять месяцев съемок. С ней вышел очень сильный контакт. Сейчас хочу продолжать ее снимать, сделать отдельный фильм. Словом, очень разные процессы, но оба меня очень включали. Саша – попытка жизни заново, у Ивы – пересмотр и понимание того, что с ней произошло и что делать сейчас.

– С какими сложностями вы столкнулись непосредственно во время съемок?

– Тема насилия приводит к теме травмы, а травма – это произошедшее в прошлом. Как снять документальное кино в настоящем времени о том, что произошло в прошлом? Я решила сконцентрироваться на том, что происходит с ними сейчас. Саша искала работу и жилье, начинала жить заново, Ива налаживала отношения с сыном, занималась саморефлексией: как сделать так, чтобы это не продолжилось на нем?

– Какие истории вас больше всего поразили?

– Люди пережили крайние кризисные ситуации, часто опасные для жизни. Там есть и криминал, и психиатрия. Это поразительно, но в фильм невозможно включить, потому что состояние этих женщин такое… Чтобы мне просто разрешили включить камеру в шелтере, понадобилось три месяца. К людям с травмой очень сложно подойти, потому что они всех расспрашивающих воспринимают как врагов. Доверие строится очень долго. Были очень жесткие истории, но я за ними не пошла.

– Что вы имеете в виду?

– Например, я приехала снимать женщину, и уже во время ознакомительного разговора стало ясно, что она – сама агрессор. То есть в данном случае это взаимная агрессия с мужчиной. Он звонит ей прямо во время разговора, начинаются разборки, и ты понимаешь, что можешь снять журналистскую сенсацию, громкий репортаж, но не затронешь ничего по-настоящему глубокого.

– Вы лично сталкивались с абьюзом и насилием?

– Да. Но у меня, по-видимому, развит инстинкт самозащиты. Я токсичное и манипуляционное отношение к себе не терплю. Подобные люди уходят из моей жизни сразу. Но такое чутье развито не у всех. Есть женщины, которых ударили один раз – и они ушли навсегда, но есть те, которых ударили – и они простили, потом их снова ударили, и они снова простили, и вот так уже пять, десять лет. Думаю, это очень зависит от того, где и как человек рос, формировался как личность.

– Часто жертва воспринимает насилие как естественное положение вещей – знаю по личному опыту.

– Я спрашивала психологов: почему жертвы это терпят? Почему они заходят в этот круг раз за разом? Ответ таков: часто получается так, что если человек в детстве столкнулся с насилием в семье, даже не относительно себя, а просто видел, то единственный способ выживания психики – принять насилие как норму. Чтобы перестроить это в голове, нужна кропотливая работа со специалистами, потому что самому это сделать нелегко.

– Насколько домашнее насилие распространено в Украине?

– Вы даже не представляете. Мы как будто этого не видим, это не с нами, но это очень массово. Здесь первоочередная проблема в воспитании – с какими установками вырастают девушки и парни – и в многолетнем равнодушии к этой теме. Но в последние годы ситуация меняется. Именно поэтому я взялась за эту тему. Хочу сделать так, чтобы люди перестали отворачиваться. И это для меня стало личным вызовом. Я чувствовала это даже по своему окружению. Все делают вид, что этого нет. Я хотела пробить эту стену. Чтобы все увидели, что эти истории происходят не с какими-нибудь маргиналами – а за углом, прямо здесь и сейчас. Даже с успешными людьми – как в случае Ивы.

– Над чем вы сейчас работаете?

– Над полнометражным игровым дебютом "Вакуум". Мы представляем его на международных рынках, что-то выигрываем, но у нас нет украинской части финансирования, и это мешает нам двигаться дальше. Также я в девелопменте сериала "Наши дети", который тоже имеет социальную тему: отношения родителей и подростков.

– "Разорви круг" сразу выйдет в интернете?

– Да, он делался не для фестивалей, а для широкой публики. Для меня это эксперимент. Очень интересно посмотреть, как зрители воспримут.