Продолжаем знакомить с участниками конкурсной программы фестиваля "Артдокфест-2022".

Никита Ефимов родился в Пскове и там же получил образование филолога. Переехав в Москву, поступил в Школу документального кино и театра Марины Разбежкиной и влюбился в документальное кино. "Начальник отряда" – дипломная работа молодого режиссера о взаимоотношениях заключенных и надзирателей в российской колонии.

Главный герой, привыкший командовать в колонии строгого режима в Петербурге, лучше автора знает, как должен выглядеть подобный фильм. Начальник отряда намерен сам режиссировать фильм, но реальности удается прорваться в постановку.

Мы поговорили с режиссером о том, как проходили съемки в колонии строгого режима и как на фоне спланированных действий удалось схватить реальность.

Перед интервью мы публикуем антивоенное обращение Никиты Ефимова:

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:

Десятки российских знаменитостей выступили против вторжения РФ в Украину. Директор Центра имени Мейерхольда покинула пост "в знак протеста"

– В фильме ты показываешь будни колонии глазами очаровательного начальника. Как тебе удалось договориться с ним о съемках?

– Когда я оказался в колонии, у меня не было возможности выбрать героя самостоятельно. Это сделало за меня руководство. Выбрали самого образцового сотрудника, который хорошо смотрится в кадре и уже снимался в телевизионных репортажах. Мне это сильно не понравилось поначалу, но во время съемок я понял, что мне с героем очень повезло. Он был намного более открыт и общителен, чем другие сотрудники. Правда, когда дело подошло к съемкам, оказалось, что просто включить камеру и начать наблюдать за реальной жизнью нельзя.

По мнению героя, нужно было все заранее согласовать, спланировать – и только тогда снимать. Получались такие полупостановочные сцены. Но почти всегда мне удавалось снять то, как эта постановка организуется, и сразу возникла идея, что это может стать сюжетом фильма. Такое наблюдение за наблюдающим. Кино про то, как я пытаюсь снять кино. До последнего я хотел вырваться из этой схемы, приблизиться к реальности, но в итоге стало понятно, что в моем случае кино может быть только таким.

– Как учеба у Марины Разбежкиной повлияла на твое видение ситуации и будущего фильма?

– Метод школы во многом нацелен на то, чтобы разглядывать реальную жизнь, научиться видеть в ней кино, а не навязывать свои идеи. И мне как раз ужасно хотелось именно наблюдать за реальностью, когда я оказался в колонии. А тут все пошло совсем по другому сценарию. Поэтому я так активно поначалу сопротивлялся герою и необходимости все планировать заранее.

К тому же мне хотелось выстроить более близкие отношения с героем, войти в его жизнь, а это тоже оказалось невозможно. Мне казалось, что все складывается как-то неправильно, но в итоге стало ясно, что и так тоже может быть, и то, что это немного по-другому, даже интереснее.

– Как долго тебе разрешили находиться в колонии с камерой?

– Съемки довольно быстро закончились. Я рассчитывал, что у меня будет хотя бы пара недель, но уже на второй день руководство колонии было недовольно тем, что я постоянно и много снимаю. Решили приостановить работу, поэтому снимал я всего четыре дня. Это очень мало, фильмы нашей школы снимаются, как правило, гораздо дольше. Но тут все как-то удачно сложилось, и материала хватило.

– Как ты себя позиционировал на момент съемок?

– Как режиссера фильма о колонии. То есть я ничего не придумывал, все было открыто. Я объяснил, что хочу снимать реальную жизнь колонии, сопровождать героя с камерой, что это кино без интервью и без закадрового голоса. И что важно отсутствие постановочности. Ну и уже в процессе столкнулся с тем, что сотрудники этого позволить не готовы.

– Тебе не показалось, что сам Алексей видит жизнь колонии сквозь розовые очки, будто бы это одна из комфортных тюрем Швеции?

– Ну, во-первых, я мало знаю про чудесные шведские тюрьмы и не особо знаю, что знает и думает об этом мой герой. Но свое место работы он не идеализировал. Просто в фильме он пытается показать колонию с выгодной стороны. Так, как это якобы положено. Это человек, работающий в системе, это накладывает определенный отпечаток, сотрудники таких учреждений следят за тем, что они могут говорить, а что нет, тем более на камеру. Включается довольно жесткая самоцензура. Мы видим лишь то, что нам позволяют увидеть. Другое дело, что это лишь небольшая часть того, что есть в самой реальности.

– В фильме был эпизод, когда Алексей сначала предложил попить чай, а потом сказал: "Подумаем". Он будто бы сам не всегда готов думать о происходящем?

– Он просто увиливает, пока я наивно пытаюсь поговорить с ним о том, что надо бы снять побольше. Алексей все прекрасно понимает, но также он знает, что куда хочу я, туда нельзя. Жестко, но обаятельно закрывает двери передо мной.

– Главный герой в фильме ни разу не жалуется на свою работу. Однако он снимается в твоем фильме, откуда эта двойственность ценностей?

– Думаю, тут все просто. Руководство колонии поставило такую задачу перед ним: будут снимать кино, надо, чтоб ты снялся. И мой герой выполняет поставленную задачу. Тем более я, как режиссер, не говорил ему о какой-то своей заранее придуманной идее, которую хочу воплотить и с которой, например, мой герой был бы не согласен.

Но, как я уже и говорил, мне кажется, что мне повезло с героем. И фильм сложился в значительной степени благодаря ему. Во время съемок у меня возникла к нему человеческая симпатия, и я верил в его порядочность. Конечно, за четыре дня мало что можно понять, но все же какое-то внутреннее ощущение складывается.