Бывший глава стачкома Минского тракторного завода Сергей Дылевский 11 октября написал заявление об увольнении. В интервью Настоящему Времени он объявил, что уволиться его заставили: руководство завода в противном случае пригрозило лишить работы его родителей, которые также трудоустроены на МТЗ.
– Почему вы приняли решение уволиться с завода МТЗ?
– Решение мной было принято не собственноручно – меня поставили перед очень сложным выбором. Мои родители работают вместе со мной на тракторном заводе, точнее, работали. И руководство предприятия поставило ультиматум: либо я пишу заявление по собственному желанию, либо моих родителей уволят.
– В итоге приняли решение уйти вы, а родители остались работать?
– Да, в итоге я принял решение. На совете семьи мы посоветовались. Я решил написать заявление, чтобы родителям дать спокойно доработать.
– Вы связываете это со своей политической деятельностью?
– Да, конечно.
– Какие у вас были отношения после начала протестов с руководством МТЗ?
– Руководство МТЗ пыталось показать себя со стороны дружелюбной, но все мы прекрасно понимаем, как это работает: они втирались в доверие и так далее и тому подобное. Но первые тревожные звоночки были с моим освобождением, когда я вышел 18 сентября. Отработал первые несколько смен, и уже тогда был разговор с руководством, что есть задача любыми способами меня уволить, что "может быть, ты лучше сам уволься". А в пятницу мне конкретно поставили такой ультиматум: либо увольняюсь, либо уволят родителей.
– А что с протестными настроениями на заводе и повлияет ли ваш уход на настроение рабочих?
– Я думаю, несомненно. Я без каких-либо угрызений совести даю огласку тому, как я уволился, при каких обстоятельствах и что сподвигло меня на то, чтобы написать это заявление. Я думаю, что люди прекрасно понимают, что примерно такие же ситуации могут коснуться и их. У нас же большое количество людей на предприятии работают семьями – семейные подряды. И это может коснуться простых людей. Я без угрызений совести могу сказать, что это самое низкое, на что можно надавить на человека – это на его семью, на его родителей. Родители всегда были, есть и будут самым святым, что есть у человека.
– А как бы вы оценили в целом уровень протестных настроений среди белорусских рабочих сейчас? Одно дело то, что было в августе, – мы помним попытки начать всеобщую забастовку, какой-то большой энтузиазм. Сейчас прошло два месяца, бастовать постоянно невозможно, да и не получается. Что при этом думают и говорят люди?
– Люди продолжают потихонечку работать на предприятиях, немножко "итальянить". Пытаемся легализовать свое движение по профсоюзной линии, люди начали выходить из государственных, провластных профсоюзных организаций, вступать в независимые профсоюзы. Люди сейчас на данный момент выражают свой протест таким образом. Показывают, что даже профсоюзы – такая небольшая ячейка власти на местах, но она есть и что она не работает, она им не нужна, люди оставляют ее за бортом.
Опять же, после вчерашних новостей, что Лукашенко лично пришел в СИЗО к заключенным пытаться договариваться, что-то обсуждать, – это абсолютно точно тоже оставит свой отпечаток на настроениях людей.
– Лично вы как поняли и как восприняли вчерашнюю новость о [переговорах] Лукашенко: что это было и зачем?
– Я не скажу зачем. Мне до конца непонятно, зачем это все было. Но факт остается фактом, что он пришел договариваться. Я не скажу, что это были какие-то переговоры, потому что переговоры с собственными узниками невозможно считать переговорами, но это говорит о том, что власть не знает, что делать.
Сегодняшние эти разгоны – силовики начали намного жестче действовать. Это говорит о том, что, скорее всего, вчера что-то пошло не так, не договорились, если силовики начали действовать настолько жестко.
– Если вы ушли с Минского тракторного завода, то лидером стачкома вы, очевидно, быть перестали, но членом Координационного совета остались. Как сейчас происходит деятельность Координационного совета? Как это выглядит?
– Координационный совет – он большой, большое количество людей. Основной состав расширен, люди разделены на группы, каждая из них занимается конкретно своей поставленной задачей: юридическая, средства массовой информации, работа с людьми на местах, по микрорайонам, по городам и так далее. Каждый занят своим делом, прорабатываются моменты, идет работа с людьми, работа на законодательном уровне – рассматриваются всевозможные различные варианты. Работа продолжается, работа кипит, не останавливаемся.
Мы коммуницируем по интернет-чатам, интернет-порталам. Коммуникация происходит именно таким образом, потому что, как мы знаем, я здесь один, основная масса президиума находится за границей, и общение у нас получается как сейчас у нас с вами.
– С членами президиума вы обсуждали вчерашние события: звонок Светланы Тихановской или визит Лукашенко?
– Да, обсуждение было, но, честно сказать, я не буду обсуждать, что именно мы говорили и к чему это все вело. Это все уже будет позже в общем доступе: о чем поговорили и что было. Я пока не уполномочен это обсуждать.
