Первые дни мобилизации в России показали, что меньше всего она похожа на "частичную": несмотря на заявления президента Владимира Путина и министра обороны Сергея Шойгу о том, что первыми будут призваны лишь обладатели боевого опыта и нужной военной специальности, поступает все больше сообщений о том, что военкоматы забирают всех подряд, без какого-либо специального учета.
Часть пытается спастись от мобилизации, уехав за границу. Но есть и многочисленные интервью мужчин, как получивших повестку, так и ожидающих ее, которые говорят, что воевать не хотят, но пойдут, раз придется. Например, IT-специалист "Сбера" Виктор Бугреев пришел отметиться в военкомат, где ему сразу сказали отправляться на сборы в Подмосковье. Он считает свой призыв незаконным. "Я бы хотел, чтобы это поскорее закончилось, желательно нашей победой", – сказал он корреспонденту Настоящего Времени Евгении Котляр.
Социолог Николай Митрохин рассказал Настоящему Времени, почему россияне идут в военкоматы и зачастую не сопротивляются получению повестки – даже если не хотят воевать.
— Как это укладывается у людей в голове: их призывают на войну, они считают, что это незаконно, но все равно ждут какой-то победы?
— Очень просто. Это может быть стратегия, чтобы не добавить себе неприятностей при разговоре с западной компанией, заведомо считающейся враждебной российскими властями. Поскольку нынешняя российская власть мстительная, то таких оппонентов, разговаривающих с Западом, она преследует вдвойне. И могут упечь даже за это интервью, даже если ранее не собирались этого делать.
— А вообще сейчас мы видим достаточно много видеозаписей из регионов. Люди на этих видео без всякого сопротивления садятся в автобусы, уезжают на войну. Жены их провожают, плачут, но все равно провожают. Почему россияне с такой готовностью или покорностью сейчас идут в военкоматы?
— Для россиянина государство – это главный враг. Врагу надо сдаваться – вот они и сдаются военкоматам.
— Объясните эту логику.
— Чтобы не стало хуже. Если откажутся, они знают, что их все равно упекут. Но здесь хотя бы деньги обещают, а упечь могут сначала в тюрьму, потом в зону, потом из зоны просто заберут как расходный материал и направят на тот же фронт. Поэтому люди со сталинских времен подсознательно знают и сознательно знают, что государство может с ними сделать – если не по-хорошему, то по-плохому. И людей, готовых реально оспаривать решения государства, в России очень немного.
— Сейчас мы видим больше видео того, как людей отправляют на фронт из регионов, из глубинки, из Сибири, из национальных республик. Из Москвы и Петербурга все-таки таких видео гораздо меньше, и вообще информации оттуда гораздо меньше. По-вашему, та позиция и то мировоззрение, про которое вы говорите, оно одинаково в больших городах и в маленьких?
— Насколько я знаю, например, в Подмосковье первую порцию повесток принесли еще до объявления мобилизации. И народ ровно так же стал подписываться, закрывать свои дела и собираться на войну. В Москве вчера проходили облавы в общественном транспорте, раздача повесток и все прочее. Так что в целом, конечно, население в городах-миллионниках в России более продвинутое, более сознательное, более оппозиционное. Но я не думаю, что на первом этапе ситуации возможны какие-то серьезные протесты в Москве.
— А в какой-то момент это может измениться, по-вашему?
— Когда станет ясно, что посланные на убой сотни тысяч людей попадут без надлежащего обмундирования, без надлежащего вооружения в окопы, где сами себе под дождями должны будут рыть какие-то землянки и сидеть под снарядами, их будут разносить на куски этими снарядами, информация довольно быстро пойдет обратно. Я думаю, что мнение начнет меняться. Но всерьез ситуацию может изменить только информация о том, что миллион призванных, а, скорее всего, за зиму призовут этот самый миллион, чтобы достичь хотя бы паритета с украинской стороной, просидел всю зиму в окопах, мерз и голодал, как это был в Чечне и как это на практике есть сейчас на фронтах в Украине, за минусом морозов, которых еще нет, но которые скоро будут, вот тогда действительно будут усиливаться оппозиционные, протестные настроения.
— Как вы думаете, кто-то из этих россиян, которые сейчас уходят на войну вполне себе добровольно, они понимают, зачем они туда идут? Даже не в мировоззренческом, а в практическом смысле как они себе раскрывают формулировку: защищать свою страну? Они думают, что им дадут автоматы и что дальше?
— Я думаю, что значительная часть – это российские мужчины с военным боевым опытом, хотя, безусловно, гребут и тех, кто его не имеет. Но по большей части люди все-таки с опытом. Они примерно себе представляют, что такое война. Россия все это время вела войны, в России огромное количество людей, там побывавших. Но есть такой эффект, который мы видели при мобилизации на Донбасс в 2014 году, что есть большое количество российских мужчин в возрасте 35 плюс, уставших от работы, профессиональной карьеры, семьи и видящих в войне средство разрядки, средство поменять на какое-то время скучную, унылую, повседневную жизнь, повседневные тяготы, повседневные заботы. Поэтому есть некоторая иллюзия того, что там будет хорошо.
Я напомню, что большая часть жителей России не сильно интересуется этой войной, ее подробностями, тем более читают оппозиционные каналы или еще что-то. А все-таки пользуются информацией из телевизора либо из каких-то более-менее патриотических пабликов в соцсетях. Поэтому у них несколько неполные знания о том, что их ждет. Практика покажет, как будет.
— А вы как думаете, какие задачи перед ними поставят на самом деле?
— Первая задача – это стабилизация фронта. Дело в том, что вчера украинская армия начала уже реальное наступление на Сватово, на Лиман, прорвали российскую оборону на двух участках: севернее Купянска и севернее Лимана. Так что пока эти люди доедут, а, судя по скорости, с которой их призывают и стремятся отправить, потребность в войсках очень высокая. Но тем не менее пока эти резервисты доедут до воинских частей, скорее всего, украинская армия будет уже на территории Луганской области. Возьмут ли они Сватово, или российские войска включатся где-нибудь на уровне обороны Лисичанска и Северодонецка – посмотрим. Но они попадут уже в начавшуюся мясорубку.
С другой стороны, если украинская армия не начнет наступление в Запорожье и в Херсонской области, то значительная часть из них будет переброшена и пополнит ряды обороны этих регионов. То есть первые 300 тысяч – это только чисто для стабилизации фронта, для обороны нынешних российских позиций.
Но поскольку российское руководство имеет амбиции наступать вперед, штурмовать украинские позиции, то, соответственно, потребуются новые сотни тысяч. Я думаю, что миллион – это как раз реальная цифра для того, чтобы превратить российскую армию из оборонительной армии, которой она сейчас является, в армию наступательную. На это и будут потрачены эти люди.
