Верховный суд отказался перенести в другой регион рассмотрение дела восьми молодых мужчин из Дагестана. Их судят в Чечне посмертно, обвиняют в покушении на полицейских. Якобы они несколько месяцев готовили "диверсии" в Чеченской Республике, пока 9 октября 2016 года их не остановили на дороге в Гудермесском районе и не застрелили в ответ на "прицельный" огонь.
У родных "восьмерки" совсем другая версия произошедшего: они говорят, что молодых людей похитили – четверых в Махачкале, четверых в Хасавюрте.
У похищения в Хасавюрте есть свидетели: сотрудники и посетители автосервиса видели, как вооруженные люди в черной одежде и масках схватили троих молодых мужчин и затолкали в машину. Четвертого похитили неподалеку от продуктового магазина, вытащив из машины и замотав руки скотчем. Это видела продавщица.
Пропавших в Хасавюрте 4 октября звали Клыч Клычев, Госен Госенов, Камиль Джамалутдинов и Шамиль Джамалутдинов (Джамалутдиновы – двоюродные братья). Настоящее Время уже рассказывало об их деле.
Похищение в Махачкале произошло за шесть дней до хасавюртовского. Трое пропавших – жители Хасавюрта, четвертый – их приятель из Каспийска. Хасавюртовцы ехали к нему в Каспийск за цементом на старой "Газели", должны были ночью или под утро вернуться домой, но не вернулись. Их телефоны последний раз зафиксировали базовые станции рядом с Центром "Э" в Махачкале, его сотрудники сначала "неофициально" подтвердили, что эти люди задержаны, но затем отказались от своих слов.
Пропавших в Махачкале 28 сентября звали Ислам Магомедов, Пахрудин Махаев, Гашим Узданов и Шамиль Джамалутдинов (полный тезка, но не родственник пропавшего в Хасавюрте).
В ночь на 9 октября 2016 года между селами Герзель и Энгель-Юрт в Гудермесском районе Чечни полицейские расстреляли два автомобиля. Обе машины сгорели, причина возгорания в документах следствия не указана. Внутри нашли восемь сильно обгоревших тел. Личности установить не получится, решили следователи. Но родственники восьмерых пропавших из Дагестана выехали в Чечню, заподозрив, что эти их дети. У родных семерых молодых людей взяли кровь для анализа ДНК (родители Пархудина Махаева отказались от процедуры). Исследование показало, что ДНК-профили убитых совпали с образцами ДНК родных.
Корреспондент Настоящего Времени поговорила с матерями двоих молодых людей – Пахрудина Махаева, исчезнувшего в Махачкале, и Камиля Джамалутдинова, пропавшего в Хасавюрте. Они рассказали о своих сыновьях, расследовании их похищения и заочном суде в Чечне.
Бурлият Махаева. Мать Пахрудина Махаева
В 2016 году Пахрудину было 23 года. Он жил в Хасавюрте, занимался перепродажей подержанных машин. За два месяца до исчезновения женился.
— Он закончил университет, юридический факультет. По специальности не работал, потому что видел вот эту несправедливость и ужас работы правоохранительных органов. Человек, у которого есть совесть и чувство собственного достоинства, работать там не может. Уезжал вместе с отцом работать в Москву, в 16 лет разгружал стройматериалы у соседа на базе. Хотя мы категорически были против. Потом в Москве заработал себе на машину. Приехал сюда, купил "Приору". Затем стал заниматься перепродажей. Я помогала ему материально, когда он говорил, что есть дешевая машина и можно на ней заработать спокойно тысяч 20-25.
28 числа полвосьмого вечера Пахрудин уехал с друзьями на "Газели" в сторону Каспийска. Там их товарищ [Шамиль Джамалутдинов] отдавал цемент в подарок Исламу Магомедову. Отец Шамиля – хозяин цеха цемента в поселке недалеко от Каспийска. Ислам строит дом. Они друзья. Шамиль пригласил их на шашлыки посидеть: "Цемент тоже возьми".
Почему так поздно выехали? Потому что "Газель" была на ремонте, а потом это лето. Какой смысл в жару ехать? Ведь можно поехать, когда станет чуть-чуть прохладнее.
Когда мальчики позвонили, чтобы он вышел, я вышла следом. Почему такая настороженность? Потому что мальчик носил бороду, потому что он молился. Это у нас в республике не очень приветствуется. Я ему сказала: "Куда ты собрался? Тебе нужно это сейчас, Пахрудин? С твоими почками". Он был на лечении, я его сама колола. А он: "Мам, я не очень долго".
[Пока они были] в дороге, мы в ватсаппе переписывались. Вы, наверное, переписку читали, она есть в интернете. В 12:18 я написала, до него дошло, но синих галочек не появилось. Он не прочитал. Мне он всегда говорил: "Мам, как ты часто звонишь. Ни у кого из ребят мама так не делает. Ну, неудобно мне, мам". А я все равно просила его сразу мне отвечать. И он отвечал, сразу. Чтобы я не нервничала. А эти синие галочки не появились, и я подумала, что, наверное, я ему досаждаю. Наверное, так не надо. Он же уже взрослый. Спать я не легла. Ждала, пока он приедет. В какой-то момент мне послышалось, что ворота хлопнули. Это было в половине третьего. Я успокоилась и заснула.
Встаю я рано утром (на утренний намаз). В своем дворе повозилась. Пошла в их двор. Смотрю, его обуви нет. Его жена тоже встала на утренний намаз. Я решила у нее спросить.
— А где Пахрудин?
— Он не пришел ночью.
— Как не пришел?
— Да, не пришел.
— Что ж ты мне не сказала?
— Я думала, вы спите.
А он ей не разрешал [звонить]. Не принято, чтобы жена мужу досаждала звонками.
Я стала тут же звонить. У него был отключен телефон. Позвонила Гашиму, у него телефон тоже был отключен. Это совсем уже насторожило. Поднялась, разбудила мужа, стали связываться с родителями Магомедова Ислама. У него тоже отключен. Уже понятно – что-то не то. Тут же мой муж и его знакомые биллинг телефона провели. Вы понимаете, не официально, а за определенное вознаграждение. И нам сказали, что [они в] ЦПЭ Махачкалы (ЦПЭ или Центр "Э" – Центр по противодействию экстремизму, подразделение внутри МВД – НВ). Тут же мой муж выехал туда.
У нас такое практикуется. Задерживают, потом определенную сумму называют. Как бы продают. В зависимости от благосостояния семьи назначают 500-700 тысяч.
Неофициально работники ЦПЭ нам подтвердили, что ночью задержали ребят на серой "Газели" из Хасавюрта со строительными материалами. И не нам только. Магомедова Ислама маме тоже. Понимаете, каждый стал задействовать свои каналы. Потом пошла информация, что задержали по ошибке и в понедельник отпустят.
Когда мы поехали туда [в понедельник], нам сказали: "Мы их не задерживали. Их у нас нет". А те, кто говорил нам неофициально, просили к ним больше не подходить и больше не отвечали на звонки.
Конечно, сразу мы стали на площади митинговать. Ну, как это нет? Мы же знаем. Это было пятого [октября]. Мы были на митинге, и Джафаров Рамазан, заместитель председателя правительства республики Дагестан, пригласил к себе по одному представителю из семьи.
Понимаете, мужчин мы не пускали. Потому что неадекватные действия нашего правительства в отношении мужчин уже давно прослеживались: подкидывают патроны, гранаты, наркотики. Поэтому пошли женщины. Нам Джафаров зачитал, что вчера по сводкам МВД в Хасавюрте задержаны: Джамалутдинов Шамиль, Джамалутдинов Камиль... Джамалутдинов Шамиль и в нашей четверке был. Там однофамильцы получились. А когда сказал "Джамалутдинов Камиль", я перебила и сказала, что это не наши дети. "По вашим детям ничего нет", – и отложил листок в сторону.
Я не знала, что четвертого числа в Хасавюрте еще четверо ребят пропало. Уже на следующем митинге (мы выходили каждый день) Джафаров отказался от своих слов: "Вы неправильно меня поняли. Я сказал, что пропали, [а не задержаны]". Но мы все с высшим образованием, все владеем в совершенстве русским языком. Неправильно понять не могут четыре человека одновременно.
Теперь говорят, что ребята напали на блокпост. У Шамиля был джип, у Гашима – "Газель". И вдруг в Чечню они поехали на стареньких машинах. Пересекли границу, через эти посты проехали. Это же смешно. Если гипотетически они решили напасть, то почему не на машине своей, на которой могут убежать?
И потом, вторая четверка, которая в Хасавюрте была похищена, наши дети с ними вообще не общались. Я всех друзей сына знала, всех. Со всеми была близка. Я хотела знать о своих детях, об их мыслях и помыслах от них. От сына я никогда не слышала имена Госен, Клыч. Ни-ког-да. Люди, которые в одном маленьком городке живут и не общаются, вдруг оказываются вместе в Чечне. Это же смешно.
Изначально Кадыров наградил этих лжегероев. Даже следствия не было. Он уже ребят сделал обвиняемыми. Мы знаем, что они не нападали на этот пост. Их там не было. Если не привезли их только. Мы поехали туда после того, как узнали новость по телевизору. Это такая местность, где эти развалюхи-машины никогда бы в жизни не проехали. Потом нам один из местных жителей сказал, что машины привезли на эвакуаторе и стрельба была в одну сторону. Ответной не было. Еще там сухая трава была, выжженная на солнце. Туда спичку кинь – все поле сгорит. А там только под машинами тлел огонек. Когда мы приехали, машин уже не было, забрали, а под машинами был след от огня – и все.
Аминат Джамалутдинова. Мать Камиля Джамалутдинова
В 2016 году Камилю было 25 лет. Он жил в Хасавюрте, окончил экономический факультет. Работал продавцом в магазине спортивной одежды и занимался перепродажей машин, готовился к свадьбе.
— 4 октября 2016 года Камиль шел из мечети домой. По дороге его остановили ребята, чтобы подвезти. Это были Клыч Клычев и Госен Госенов. Знаешь, этих ребят я, честно говоря, не знала. По дороге у них что-то забарахлило, и они заехали на техстанцию в городе Хасавюрт. Потом со слов мастера уже оказалось, что у них полетел стартер.
Мой сын сидел в машине, мастер даже не знал, что там кто-то есть. Видимо, за телефоном сидел. А Госенов стоял рядом с машиной и разговаривал с матерью. Они не успели договорить. Подъехал на большой скорости тонированный черный Land Cruiser 100 и поднял пыль на всю техстанцию. Из него выбежали в масках с автоматами сотрудники. Всех разогнали в боксы, схватили Госенова и начали кричать: "Где второй?" Потом заглянули в машину и там нашли моего сына. Потащили. Он даже не сопротивлялся. Такой удивленный был. А Госенову они дали по затылку, скрутили, скотчем заскотчевали и закинули в машину. Пока они подъезжали, Госенов кричал: "Клыч! Клыч!" – тому, который в магазин ушел. Мама Госенова телефон еще не выключила и услышала, как ее сын кричит Клычу. Думала, что он что-то передает, инструмент или что-то, и отключила телефон.
Когда к Клычу подошел первый сотрудник, он кинул стартером [сотруднику] по ноге и побежал. А там когда выбегаешь, на кольцо выходишь. Это есть в видео. Через дорогу, через кольцо перехватывает другая белая "Приора". Там тоже сотрудники. Выбегают и хватают его. И закидывают в белую "Приору". Это со слов свидетелей. На видеокамере уже не видно, как его сажают. Потом выезжает Land Cruiser, а из "Приоры" вытаскивают Клыча и пересаживают в Land Cruiser. Уезжают в сторону Махачкалы.
Я пришла домой [4 октября] уже ближе к 5 [вечера]. Была удивлена, что [сына] нет дома еще. Думала, что позвоню ему, но пришли с больным ребенком ко мне, я работаю педиатром в поликлинике. Пока я им занималась, думала, почему сына нет. Муж спросил: "Почему у Камиля телефон отключен? Что-то он не отвечает". Мне аж плохо стало, когда он так сказал. Он никогда в жизни не отключал телефон. Я не могла на ногах стоять, даже присела. Племянник говорит: "Что вы так прям? Может, зарядка села или что-то". Потом друг мне позвонил и сказал, что их забрали с техстанции.
До этого похитили четверых их общих знакомых в Махачкале. По биллингу те находились в ЦПЭ города Махачкалы. А для наших детей биллинг не сделали. И видео вот это не открыли, не посмотрели лицо. Правоохранители никакое расследование не проводили. По нашему настоянию они только свидетелей опросили. Свидетелями были мастера, которые работали на техстанции. Они давали показания. Многих заставили зайти в бокс под дулом автомата, чтобы они не видели. Но они слышали все, а двое из них все видели от и до. И дали показания.
Потом [в ночь] с 8 на 9 октября в Чечне была якобы спецоперация. Из новостей мы узнали, что там восемь трупов и две машины. И вот эта "четырнадцатая", на которой был мой сын. Похожая машина там.
Естественно, все наши знали, что правоохранители такие вещи делают: забирают, похищают, потом убивают и куда-то выкидывают, делают спецоперации, якобы их убили. Это не впервой у нас в Дагестане и Чечне. Наши все поехали туда, в Чечню. Нашли две сожженные машины. С тех пор нам начали говорить, что это наши дети. Сделали ДНК-тест. Мы не верим в этот ДНК. Ни одному, ни второму. Потому что наши дети там никак не могут быть. Как они там могут оказаться? Они вооружились и поехали Кадырова убивать, что ли? Это все фальсифицированная спецоперация у них была. Там триста человек по ихнему делу: чеченское ЦПЭ, наше дагестанское ЦПЭ и полк Кадырова. Все они ждали эти две машины. И наши в 12 часов ночи якобы ехали убивать Кадырова на этих двух старых машинах. Наша вообще без стартера была, которая без толкача не заводилась. Что они там делали? По кустам искали Кадырова, что ли?
Они ходили все в одну мечеть. Я не знаю, с этим связано или нет. Что там за причина? Если бы мы знали. За остальных я не могу говорить, но знаю, что мой сын и племянник ничего противозаконного не совершали. Всегда ночевали дома. Утром из дома уходили на работу, вечером приходили, на тренировки шли. Я всегда контролировала, разговаривала с сыном. Всегда была уверена в нем.
Он закончил школу, поступил в университет на экономический факультет. После университета... Как вы знаете, у нас тут с работой проблема. Он работал в магазине спортивной одежды, зарабатывал себе на жизнь. Ходил на работу, на тренировки, изучал арабский, Коран. По моему настоянию пошел на перевод с арабского. Я ему всегда говорила, что не надо слушать в мечети имамов, что самостоятельно нужно изучать Коран.
Следствие с нами никак не общается, они нас и видеть не хотят. Мы периодически ездим, требуем расследования. В Чечне пытались закрыть дело, пытались пугать. Мы не согласились. Сейчас пытаются через суд закрыть.
Мы не требуем рассмотрения дела в Москве. Мы не хотим просто рассмотрения дела в Чечне. Нам неважно, в каком регионе будет. Главное, чтобы только не в Чечне. Вы же знаете, что там творится. Там никаких законов нет. Там у них свои законы. Если они сфальсифицировали эту спецоперацию, то что вы думаете, будет расследование? Законное? Никогда не будет.
Когда первая четверка пропала, я об этом узнала на третий день. Я сказала Камилю, чтобы он не ходил лишний раз по улице, чтобы в мечеть не ходил. У него была маленькая бородка. Я ему сказала ее убрать. А он: "Мама, я что сделал? Я же ничего такого не сделал, чтобы меня забрали".
