Дамиан Коцур закончил Киношколу Кшиштофа Кесльовского в Катовице, а сейчас учится в докторантуре Лодзинской киношколы. Мировая премьера его последней короткометражной работы "Как это было", снятой в соавторстве с украинским режиссером Анастасией Солоневич, состоялась в Каннах. "Хлеб и соль" – полнометражный игровой дебют Коцура. Фильм отмечен Специальным призом жюри на Венецианском кинофестивале в параллельном конкурсе "Горизонты".
Главный герой "Хлеба и соли" Тимек (Тимотеуш Бесь), студент Варшавской академии музыки, после длительного перерыва приезжает домой на летние каникулы. Младший брат Тимека Яцек (Яцек Бесь) – тоже талантливый музыкант, но для него важнее отношения со своей девушкой Аней. Вокруг братьев – пятиэтажное гетто, провинциальное оцепенение. Можно искупаться в озере, покурить марихуаны, пробормотать что-то похожее на рэп или зайти в кебабную, которую держат двое арабов. Так проходят их дни.
Фильм основан на реальных событиях; эту реалистичность Коцур поддерживает, набрав непрофессиональных актеров: в частности, Тимотеуш и Яцек – настоящие братья и оба – пианисты. Хмурая правда жизни не просто прописана на лицах юношей и девушек, но и прорывается в торжестве мачизма, гомофобии и расизма. Плавно двигая камеру в этом недружественном пейзаже, останавливаясь на крупных планах, чтобы ничего не упустить, Коцур умело наращивает чувство угрозы. Своим тонким фильмом Дамиан Коцур достойно продолжает традицию польского кино "морального беспокойства".
Мы поговорили с Дамианом вскоре после начала украинского проката картины.
– Насколько я понял, ваш сценарий опирается на реальные события?
– Я прочитал статью о несчастном случае в Польше, когда парень был зарезан иммигрантом, и это послужило отправной точкой. Затем я добавлял все больше и больше вещей, в том числе из моего личного опыта, например, братьев Тимека и Яцека.
– И как сильно в итоге изменился первоначальный замысел?
– Для меня кинематограф – это органический процесс, поэтому я не очень придерживаюсь сценария. Очевидно, сценарий должен быть написан и показан продюсерам, чтобы они решили, будут ли они финансировать его или нет. Но да, я бы сказал, что около 40% сценария мы отрезали при монтаже. Есть вещи, которые появляются, когда вы находитесь на площадке. Это интересно. Идея осталась прежней, я с самого начала знал, о чем фильм. Но многие фрагменты были своего рода смесью точно написанных сцен и чисто импрессионистических моментов.
– Я знаю, что у вас играли непрофессионалы – и они все работают очень органично. Как вам удалось набрать такой ансамбль?
– Я провел уличный кастинг. Мы ходили по улицам, посещали вечеринки, хип-хоп-концерты. А Тимека и Яцека я знаю с детства, потому что мы росли в одно время в одном городе. Они никогда раньше не были перед камерой, и я не проводил никаких репетиций. Так что это было очень рискованно. Но, думаю, нам удалось.
– Конечно, интересно, как вы с ними работали.
– Я знал, чего жду и что должно быть в сцене, но я дал им много свободы в том, что они говорят, как им себя вести. Я не относился к ним как к неким, знаете ли, машинам. Некоторые сцены мы снимали с одного-двух дублей, для других пришлось сделать около 50 дублей. Так что все было по-разному. Но все получилось.
– А место действия – ваш родной город?
– Нет, это не он, но мой город, я надеюсь, очень похож на этот.
– Собственно, мой вопрос о том, насколько среда таких депрессивных районов определяет поведение молодежи.
– Мне кажется, времена изменились. У людей появился доступ к интернету, все стало иначе, чем в моей юности в начале 2000-х. И я бы не сказал, что ожесточение типично для маленьких городов и сообществ, я думаю, что насилие и ксенофобия могут быть везде. Я просто использую маленький город, потому что это мой опыт.
– Теперь, когда фильм закончен, можете сказать, о чем эта история?
– Для меня это история о насилии и даже больше: о том, что будет, если не реагировать на насилие. Именно по этой причине в фильме погиб младший брат. Насилие начинается с простых слов, с глупых расистских и гомофобных шуток, а потом все идет дальше и может привести к насилию, к убийству. А иногда это даже может закончиться войной, как происходит сейчас в Украине. Это всегда начинается со слов, с пропаганды, а затем переходит к убийствам.
– А насколько в целом серьезна проблема гомофобии и расизма в Польше?
– Есть консервативные группы, которые не принимают разнообразие, отвергают меньшинства. И я бы не сказал, что один этот акт показал нас как гомофобов и расистов, для меня он о разных аспектах насилия. А когда я показывал этот фильм по миру, то люди говорили, что узнают в нем свои собственные страны, свой собственный опыт.
– Можно говорить о схожем опыте в Украине.
– Да, Украина и Польша начинали с одной точки в начале 90-х, когда рухнул СССР, но мы пошли в разные стороны из-за России и ее влияния. Я бы сказал, что мир медленно меняется, но в то же время не меняется ничего. Если государства могут начать войну и убивать мирных жителей, это значит, что мы ничему не научились из прошлого.
– Кстати, результаты выборов в Польше вас обнадеживают?
– Это огромная перемена. Потому что правительство "Права и справедливости" разрушало мою страну в плане культуры, например, один мой фильм был запрещен. То есть они не дали мне денег именно из идеологических соображений. Так что, да, все изменилось, и мы все счастливы.
–Над чем вы сейчас работаете?
–Примерно через три месяца я должен приступить к съемкам украиноязычного фильма.
– Звучит прекрасно.
– Мы будем снимать на острове Тенерифе в Испании. Это история о войне, но без показа войны. Я хочу эмоционально пережить войну, не показывая жертвы, бомбы, разрушенные здания. Надеюсь, нам удастся найти финансы. Пока все идет хорошо.
– Спасибо вам за поддержку Украины.
– Это очень важно для меня. Мой дедушка родом из Украины. То есть он был поляком, но жил в той части Польши, которая сейчас входит в состав Украины. Так что он жил среди украинцев в 1930-40-е годы и у меня там много друзей, и вы наш сосед, так что мы переживали войну очень тяжело. Нам было страшно, у нас было чувство, знаете, беспомощности. В том числе из-за этого эмоционального состояния я и начал снимать новый фильм, потому что нельзя не действовать в моменты, когда начинается война.
