Экспорт российской нефти по морю на прошлой неделе вырос до максимальных значений с апреля 2022 года – до почти 4 миллионов баррелей в сутки, пишет американское агентство Bloomberg. Рост наблюдался на всех основных направлениях – Балтике, Черном море и Дальнем Востоке. Минимум три четверти российской нефти теперь идет в Азию. При этом, пишет Bloomberg, теперь часть нефти Россия продает в неизвестном направлении. За последние четыре недели суда, которые суммарно вывезли из РФ 29 млн баррелей нефти, покидая российские порты, не имели указанного конечного пункта. По подсчетам агентства, таким образом из России ежедневно экспортируют более миллиона баррелей нефти в день. То есть примерно четверть от всего объема.
Экспорт нефти из России начал восстанавливаться после того, как в декабре США, Евросоюз и страны "большой семерки" ввели потолок цен на российскую нефть в $60 за баррель. Нефть нельзя не только покупать по цене выше этой, но даже перевозить. Однако сейчас эта нефть стоит дешевле этого потолка, ее цена продолжает снижаться.
Минфин РФ отчитался, что средняя цена нефти российской марки Urals с 15 декабря по 14 января составила $46,5 за баррель. И это притом что в бюджет на 2023 год заложена цена Urals в $70. Однако в правительстве на развитие событий пока смотрят без особенного пессимизма. Российские власти рассчитывают, что цена Urals восстановится через несколько месяцев – после того, как спадет санкционный переполох после введения потолка цен в $60, а экспортеры и покупатели обкатают новые логистические цепочки и схемы страхования. Один федеральный чиновник в ответ на вопрос российского издания The Bell ответил, что в 2016 году средняя цена Urals была ниже $40 – "и ничего". Другой чиновник сказал The Bell, что пока слишком мало данных, чтобы паниковать.
Что ждет экономику России в условиях дефицита бюджета и продолжающейся войны – объясняет доктор экономических наук Игорь Липсиц.
– Экспорт нефти из России, как пишет Bloomberg, за последнюю неделю вырос. Выходит, Москва нашла механизмы обхода этого потолка цен на нефть?
– Думаю, что нет. Просто, скорее всего, начал работать танкерный флот, который Россия прикупила немножко. Вроде 109 каких-то старых танкеров они купили. И, скорее всего, они начали теперь возить по всему миру. Но это просто свидетельство того, что некоторым образом просто отладили логистику. Но мы не знаем, по каким ценам везут. Скорее всего, цены низкие, потому что никто особенно не хочет рисковать. А если уж рисковать, то при высокой доходности закупки нефти, значит, при низкой цене. Поэтому объемы растут, а вот с деньгами, скорее всего, довольно плохо. По финансовым результатам ситуация в России становится очень нервная, напряженная и страшноватая.
– А вы можете объяснить, как формируется эта цена? Минфин дает статистику, что сейчас цена нефти марки Urals примерно $46,5. Эта цена рыночная – или это цена, которая уже получается в результате того, что Россия дает дисконты на свою нефть?
– Рыночная цена – это когда котировки на бирже. А здесь уже идут какие-то конкретные сделки. Они фиксируются неким агентством, которое сотрудничает с Минфином. И по данным этого агентства Минфин определяет, какая реальная цена. Это же Минфину нужно для того, чтобы он знал, сколько он может получить пошлины, сколько он, соответственно, может взять налог на прибыль с нефтяных компаний. Поэтому есть внешняя компания, которая фиксирует эти сделки, по которым отгружается нефть. Вот отсюда берется эта цена.
То, что мы сейчас имеем 46, – это уже огромная беда для российского бюджета. Потому что действительно, как вы упомянули, бюджет сверстан под 70. Каждые минус 10 долларов с цены 70 – это примерно минус триллион из бюджета. Бюджет уже на будущий год сверстан под дефицит 2,9. То есть при цене 70 в бюджете все равно не хватает 2,9 триллиона долларов. Соответственно, если у вас цена 46, то добавляйте еще туда где-то 2-2,5 триллиона. И считайте, что у вас получается между пятью и шестью триллионами долларов дыра в бюджете, которую надо чем-то закрывать.
Закрывать – понятно чем. Есть шесть инструментов. Но беда в том, что все эти инструменты ядовитые. Но вот из этих ядовитых инструментов теперь Минфин и будет формировать свою финансовую политику. Будет такой коктейль ядов для российской экономики.
– Вы сказали, что каждые 10 долларов цены, которую Россия не добирает в зависимости от своего расчета, – это триллион рублей в год?
– Да, дополнительный дефицит.
– Вы сказали, что дефицит заложен на уровне примерно три [триллиона], в итоге будет больше. И вы говорите про некие токсичные инструменты. Объясните, что это может быть? Как эту образовавшуюся дыру Россия может закрыть?
– Самый простой инструмент – это девальвация рубля.
– Печать новых денег.
– То есть это изменение курса рубля к доллару для того, чтобы сошелся сегодняшний бюджет России этого года, нужно, чтобы курс был 115 рублей за доллар. Не 68, как сейчас, а 115. Вот тогда рублевой массы выручки будет достаточно, чтобы взять налоги, которые закроют бюджет. Но 115 – это слишком сильное обесценивание рубля. Население России не любит, когда рубль обесценивается. Это всегда политическая тема для президента, который любит рассказывать, какой крепкий рубль. А укрепление рубля вызывает в Минфине тяжелую изжогу. Поэтому, конечно, можно пытаться обесценить рубль. И, скорее всего, мы сейчас это и увидим. Рубль будет прыгать, конечно, но в основном опускаться и будет уходить где-то ближе к 75-80 постепенно. Это будет временное недолгое укрепление.
Второй инструмент, который кроме девальвации может использовать Минфин, – он начинает продавать юани из Фонда национального благосостояния. И там примерно по сегодняшнему курсу где-то три триллиона рублей. Если юани продать по сегодняшнему курсу, то три триллиона можно продать. Но это очень страшный шаг. Почему? Потому что юань – это на сегодня единственная реальная валюта, которая есть у правительства России. То, чем можно платить. Потому что там формально записаны доллары, евро. Доллар вывели. Остались евро, фунты стерлингов. Это все – замороженные средства, ими платить нельзя. Если в стране какая-то беда и нужно срочно закупить по импорту, то это единственная валюта, которая есть, – юани. Сейчас в бюджете при примерном пересчете есть 309 миллиардов рублей. Их начали продавать, поэтому рубль немножко укрепился. Но рубль надо обесценивать, его будут обесценивать.
Можно брать деньги из Фонда национального благосостояния. Но там не так много. Там осталось примерно семь триллионов. И то это уже липовые деньги, потому что это деньги под замороженную валюту. Придется продавать ОФЗ – облигации федерального займа. Продавать огромные суммы. Придется очень много платить, будет потом огромная стоимость обслуживания госдолга.
Можно выпускать совершенно пустые деньги – эмиссия. Этим уже Минфин вместе с ЦБ занялись, хотя они кричат, что они этого не делают, но на самом деле в этот грех они уже впали. Это инфляция. Если ты выпускаешь много пустых денег, то [происходит] инфляция, растут цены и население опять начинает нервничать. Плохо.
Остается очень невеселая ситуация. Все решения, которые есть, плохие. Все решения будут разрушать экономику в России, а других решений у Минфина нет.
– При этом экономисты говорят, что в 2023 году влияние на экономику не будет разрушительным в России.
– Да, оно пока будет умеренно разрушительно, потому что есть еще не до конца потраченный Фонд национального благосостояния. Есть ожидания, что некоторым образом увеличится физический объем. Но это тоже не до конца ясно, потому что на самом деле мы ожидаем падения.
Кроме того, не забывайте, что над Россией висит новая беда, которая еще не реализовалась. Мы еще не знаем, что она сделает с российской экономикой. Это эмбарго на поставку нефтепродуктов. А это очень сильно ударит по внутренней экономике, потому что придется останавливать нефтеперерабатывающие заводы, а потом, соответственно, придется сокращать извлечение нефти и замораживать скважины, потому что нефть просто будет некуда девать. Мазут и дизельное топливо перестают покупать. Ни Китай, ни Индия не купят у России нефтепродукты, потому что им не нужно: они сами их производят и экспортируют. А производят из дешевой российской нефти. Поэтому нас ждет второй удар. Мы только сейчас в России начинаем понимать, что с нами сделало эмбарго на нефть, а сейчас будет эмбарго и на нефтепродукты с 5 февраля.
Соответственно, идет нарастающий вал разрушения экономики, разрушения финансов. Президент говорит, конечно, что все хорошо, что в России нормальная финансовая ситуация. А на самом деле бюджет трещит, и уже негативная информация превалирует в отношении бюджета. Мы идем к очень опасной норме отношения дефицита бюджета к валовому продукту. Россия все эти годы старалась не больше 3%. По итогам прошлого года – уже 2,3%. А если будет та картина, которую мы обсуждали, то отношение будет 4-5%.
И беда состоит в том, что все эти инструменты, о которых мы говорим, разрушают внутреннюю экономику, потому что государство начинает либо сокращать расходы, либо обесценивать рубль, и внутренним производителям становится очень трудно жить. Разрушается экономика.
– Когда у России закончатся деньги на войну?
– Мы считаем, что запас есть примерно на 2023-2024 год. Начиная с 2025-го ситуация становится очень тревожной. И в этот момент, видимо, будет использован шестой инструмент, о котором я пока не сказал, – это отъем денег у населения. Тогда могут появиться обязательные облигации для населения. Вот это последний инструмент.
