Министерство иностранных дел Беларуси ввело ответные санкции против ЕС и Канады, назвав "одностороннее агрессивное сужение поля для диалога с соседней Беларусью" ошибкой.
О том, как власти Беларуси пытаются подавить протесты, борются с блогерами за границей и почему МИД не разглашает список санкций в прямом эфире программы "Утро" рассказал белорусский политолог Павел Усов.
– Дело в том, что это будут микроскопические санкции, скорее смешные. Можно ожидать того, что несколько чиновников, общественных деятелей, возможно, журналистов попадут в список невъездных на территорию Беларуси и Союзного государства. Дело в том, что Беларусь уже вводила подобные ограничения для представителей западных стран, тех же журналистов, иностранных наблюдателей и так далее. С 2011-го по 2014 год был такой список ограничительный, но каких-то серьезных контрмер или сдерживающих мер для западных санкций это не принесло.
То, что сейчас заявляет МИД, – это скорее политический шаг, чтобы самой системе показать, что она может что-то противопоставить Западу. Но на самом деле никаких серьезных действий, мер для того, чтобы заместить ущерб от будущих санкций, у белорусского официального Минска нет.
– Давайте тогда поговорим о телеграм-каналах НЕХТА и НЕХТА Live. Мы видим, что белорусские власти безуспешно борются с этими телеграм-каналами, и я так понимаю, что это самое уязвимое место у Лукашенко? Или не так?
– У Лукашенко на сегодняшний день в системе много значительно уязвимых мест. Прежде всего это протесты. На это тоже стоит обратить внимание. Тот факт, что протесты, по мнению Лукашенко, непосредственно связаны с телеграм-каналами, его очень сильно раздражает. Потому что он никак, система и его окружение, какие бы брутальные методы они ни использовали, не могут подавить эти протесты. Пример трехдневной блокады Новой Боровой. Практически сейчас можно разговаривать терминами Второй мировой войны – блокада Ленинграда, блокада Новой Боровой. С учетом двадцать первого века это вообще безумство.
Одной рукой власти пытаются зачистить площадь, какие-то микрорайоны восставшие, а другой рукой пытаются воздействовать психологически и при помощи международного права на молодых блогеров, на Степана Светлова, на Романа Протасевича. С тем, чтобы напомнить им, что "мы за вами смотрим, мы попытаемся вас каким-то образом оттуда вытянуть, любыми способами, которые у нас есть". Это, скорее, психологический прессинг. Понятно, что Польша и другие страны не будут идти по наущениям или каким-то другим запросам белорусской власти, несмотря на то, что Беларусь еще находится в Интерполе. Не стоит забывать, что Беларусь может и через Интерпол попытаться каким-то образом воздействовать на этих молодых ребят. Это также, на перспективу, должно работать в отношении белорусских политиков, которые уедут за границу. Власти пытаются проработать механизм воздействия на новую политическую силу, которая будет консолидироваться за границами Беларуси.
– Как вы считаете, если бы силовики не разгоняли шествия, марши, могли ли бы в этом случае акции протеста пойти на спад?
– Если бы не было таких жестких реакций, которые последовали, прежде всего, 9, 10 и 11 августа, и избиений, то такой волны протестов, конечно же, не было бы. Потому что психологически люди были готовы в какой-то степени, что выборы будут сфальсифицированы, ожидалось, что будут протесты, но никто не ожидал, что протесты выйдут на такой уровень.
А основной причиной протестов были даже не фальсификации, а абсолютно неадекватные брутальные действия силовиков и пытки на Окрестина, которые продолжаются и по сей день. И как только начинается какое-то снижение этой протестной волны, власти либо обслуживающий персонал, эти боевики в штатском, создают новые причины для протестов. Убийство Романа Бондаренко стало новой энергетической причиной для продолжения репрессий, протестов. То же самое действие в отношении Новой Боровой консолидирует общество и показывает абсолютное безумство и неадекватность власти.
