Почему любому новому лидеру Беларуси, даже назначенному Александром Лукашенко, придется заняться "делукашенизацией", что думают в Москве о продолжающихся протестах в Беларуси и как на ситуацию в стране повлияла смерть Романа Бондаренко. Об этом во время спецэфира на Настоящем Времени, посвященном Маршу смелых, рассказал белорусский политолог Валерий Карбалевич.
– Скажите, прежде чем мы будем говорить о большой политике, что вы думаете о гибели Романа Бондаренко, что с ним случилось в его дворе? Например, Александр Лукашенко знает? Как вы думаете?
– Он комментировал эту ситуацию 13 ноября, фактически сразу же после этого убийства. Он был озабочен тем, что в убийстве Романа обвинили представителей милиции, и сразу же попытался эту ситуацию поменять, заявив, что Бондаренко был пьяный, что там была какая-то стычка внутри двора и так далее.
– Знаете, почему я об этом спрашиваю, Валерий Иванович? Потому что чем дальше, тем, кажется, меньше шансов, что Александр Лукашенко при желании покинет свой пост, потому что вокруг него все больше людей, которые могут ответить за насилие. И какой тогда из этого может быть выход?
– Александр Лукашенко, отвечая на вопросы 13 ноября, много говорил, что никуда не уйдет, не испугается и никуда не убежит, а потом проговорился: "Когда все успокоится, то я уеду в Москву, там буду жить и работать". Так часто бывает, что он проговаривается. И эта его оговорка – скорее всего, отголоски каких-то разговоров с Владимиром Путиным.
– "Я уеду в Москву" – с точки зрения Александра Лукашенко, это пенсия в столице? Как он воспринимает этот город?
– Это не важно, как он воспринимает, важно то, что он не собирается жить после ухода в отставку в Беларуси. Потому что, видимо, понимает, что спокойной жизни внутри страны ему не будет. Его наследие настолько одиозное, что любой преемник, даже человек, который будет им назначен, первым же делом будет вынужден откреститься от этого наследия, а, значит, и от самого Лукашенко.
– То есть, на ваш взгляд, ни родственники, ни дети Александра Лукашенко, ни хотя бы его ставленник не смогут занять его место?
– В том-то и дело, что любой ставленник, чтобы укрепить свои позиции, в первую очередь будет вынужден откреститься от самого Лукашенко. Делукашенизация – это то, что необходимо сделать любому вменяемому политику в Беларуси, даже если этот политик будет назначен самим Лукашенко. Он это понимает, поэтому и проговорился, что в Беларуси жить не собирается. И это очень важный момент, потому что сразу возникает вопрос: а все те милицейские генералы и простые ОМОНовцы, они-то куда будут уезжать? Я не думаю, что Путин им тоже приготовил какой-то домик в Ростове.
– А что это значит? Получается странная ситуация. Брошенные уже заранее люди, имеющие возможность применять насилие, вынуждены как бы защищать себя без человека, который в состоянии ограничивать их волю, или я неправильно понимаю ситуацию?
– Я думаю, что вот эта реплика, случайно проговоренная Лукашенко, должна призвать к тому, чтобы задуматься, и силовиков, и ближайшее окружение Лукашенко. Если уж он не собирается здесь жить, то что они будут делать тут?
– А что в связи с этим может быть сегодня на улицах? Потому что было ощущение, что протест несколько сходит на спад, люди устали, и понятно, почему устали. Но гибель Романа Бондаренко изменила эмоциональную ситуацию.
– Да, я согласен с тем, что гибель Бондаренко очень взбудоражила общество. Случился какой-то психологический подъем. Сложно сказать, трансформируется ли это в большее количество людей, которое выйдет на улицы, потому что количество силовиков и масштаб репрессий с каждым днем увеличивается. Силовики уже с улиц начинают приходить во дворы и пытаются там задушить всю эту инфраструктуру протеста. Противостояние в Беларуси усиливается и обостряется, и пока я не вижу, к какому значимому положительному результату это может привести, скорее наоборот.
– Москва, куда, как вы говорите, проговорившись, собирается Александр Лукашенко, когда оставит свой пост. Сергей Лавров, министр иностранных дел России, за день до гибели Романа Бондаренко сказал, что он обеспокоен тем, что протесты в Беларуси все еще продолжаются, но рад, что их участников становится меньше. Такой сигнал, как будто Москва надеется, что изменения произойдут на фоне отсутствующих на улицах протестующих. Сейчас что-то меняется или нет?
– Давайте посмотрим, чем закончится сегодняшнее противостояние, сколько будет репрессированных, сколько будет избитых, сколько арестованных, а, может быть, и убитых.
– У вас страшный прогноз, мне кажется.
– Видите, гибель Романа Бондаренко и то, что власти отказываются всерьез расследовать это убийство, означает, что силовики получили карт-бланш.
– Но, объясните мне, когда Сергей Лавров говорит, что ему нравится, что людей становится меньше, не может быть такого, что Путин поставил условие Лукашенко, что все это для него кончится, так или иначе, только после того, как на улицах не останется ни одного протестующего? Сперва разберись с людьми, сдай страну, а потом уже можно думать о поездке в Москву?
– Очень сложно говорить, о чем на самом деле договаривались лидеры двух стран. К тому же сегодня уже очевидно, что Лукашенко не выполняет эти договоренности, и Москва время от времени публично на это намекает. Но в том, что говорил Лавров, было очень много неправды. Неправдой было, что Лукашенко объявил график политического разрешения кризиса, что он вступил в диалог с обществом и так далее. То есть это полная поддержка официальной версии белорусских событий, которая сильно не стыкуется с реальностью.
