Студент МАИ Андрей Баршай дома после четырех месяцев в изоляторе. Его обвиняли в насилии над полицейским, но приговорили к условному сроку. Андрей шутит, что "пропустил зиму", пока сидел в тюрьме, и гладит кота, по которому скучал за решеткой. А мама 21-летнего студента радуется, что он не начал разговаривать "по фене" – на тюремном жаргоне.
Корреспондент Настоящего Времени побывала с освобожденным, но осужденным на три года Андреем Баршаем на месте событий 27 июля 2019 года, когда он толкнул избивавшего людей полицейского, и поговорила с ним о месяцах, проведенных в СИЗО.
О том, что произошло 27 июля
— Шли спокойно. На этот момент уже почти никто никаких лозунгов не выкрикивал. То есть еще, может быть, на той улице люди кричали, стояла толпа. Но она была неплотной, все-таки редкой, стояла она вплоть до угла здания.
Вот тут начали избивать Канторовича, тут стояли люди. Буквально в метрах 10-20 от меня все это и происходило. Был шок, потому что – я акцентирую внимание – "Детский мир", на здание ФСБ не буду, но просто сам факт, дети недалеко. А тут людей избивают. Это же само по себе возмутит толпу, начнутся крики, начнется брань. Толпа возмущена. Надо было все-таки что-то предпринять, как мне кажется. Потому что, не знаю, если бы не было никакой ответной реакции, то от Росгвардии можно было бы ожидать чего угодно.
Лично у меня, к сожалению, так получилось, что доверия какого-то к современной российской правоохранительной системе и их сотрудникам почти нет.
Об отношении сокамерников и жизни в СИЗО
— Примерно цепочка была такая: "Что у тебя за статья? А что это за статья?" Потому что не все знают именно название, как она расшифровывается, – 318-я. После чего следует вопрос: "А, это что, из-за тех митингов?" И уже дальше в зависимости от отношения человека, может быть, к моему облику или вообще к ситуации в стране в целом, кто-то начинал спрашивать: "Сколько тебе заплатили?" Кто-то спрашивал: "Ну и чего ты добился?" Некоторые говорили: "Блин, за что людей только сажают".
[Со мной в камере были] двое довольно-таки закоренелых сидельцев. Один из них сказал, что он за всю свою жизнь отсидел 21 год – то есть [столько], сколько мне лет. Был какой-то прессинг, чтобы я испугался тюрьмы, чтобы пошел на сделку со следствием, что это якобы мне бы принесло свободу буквально прямо сейчас. Чтобы я писал отказ от адвокатов, срочно ломился, требовал следователя и сознавался. В основном там напирали на то, что я весь из себя такой ботаник, дрыщ, хлюпик, из-за длинных волос, типа: "Пацан, да тебя там изнасилуют, потому что ты с длинными волосами". Что-то такое. Тяжело было... Тяжело.
Да, я знаю немного феню, знаю некоторые тонкости, с ней связанные. У нас просто большая часть людей в камере, они не совсем ее… Мы сомневались в ее надобности вообще. Были люди, которые называли туалет "дальняком", называли ночник "луной", а были те, которые просто называли вещи своими именами.
