Барбара Куписти – в прошлом киноактриса, снимавшаяся в основном в итальянских фильмах ужасов giallo. Благодаря фильму "Матери" (2007) за Куписти закрепилось звание одной из главных документалисток своего поколения. Барбара сняла серию диалогов с израильскими и палестинскими матерями, потерявшими на войне своих детей. В целом Куписти выпустила десять документальных фильмов, посвященных вопросам прав человека и последствиям войн.
В новом фильме Куписти "Заметки военного времени", снятом в Украине и Польше, нет кадров боев или последствий обстрелов. Сюжет разворачивается через рассказы людей. Татьяна Кучеренко полгода прожила в оккупированном Херсоне. Катерина Сухомлинова чудом спаслась в окруженном Мариуполе. Наталия Панченко – активная участница волонтерского движения в Польше. Правозащитницы Александра Матвийчук и Ольга Айвазовская документируют военные преступления россиян в Украине. Дирижер Иван Чередниченко утратил родителей в Ирпене – их казнили россияне. Барбара Куписти дает слово им всем и так составляет картину войны и сопротивления как гражданского поступка.
Мы поговорили с Барбарой вскоре после украинской премьеры "Заметок военного времени".
– Вы снимались в фильмах ужасов у культовых итальянских режиссеров. Что вам нравилось в этой работе?
– Я пришла туда из танцев. А танцы дают особое владение телом. Так что я была одновременно и каскадершей, и актрисой, что мне очень нравилось. Кино в Риме – это дружелюбный мир: я сделала фильм с Микеле Соави, а Микеле был другом Ламберто Бавы и ассистентом Дарио Ардженто. Вот так и втянулась. Если вы не знаете, в одной из первых моих работ я была дублершей в "Дрожи" у Дарио. Но отвечая на ваш вопрос, что я люблю в фильмах ужасов: режиссеры там работают с теми инструментами, что у них под рукой. Особенно если вспомнить, что в те времена не было большого количества спецэффектов. Все делалось вручную, работали с визуальными идеями. И для человека, который жаждал учиться, это было лучше всего.
Это очень помогло мне впоследствии, когда во время документального фильма нужно быстро найти решение, потому что ты находишься на локации с реальными людьми и у тебя не слишком много времени. Придя из киноиндустрии, которая производит боевик, триллер, хоррор, вы знаете, как двигаться быстро.
– Как у вас возникла идея "Заметок военного времени" ?
– Я более 15 лет снимаю фильмы о правах человека и социальных проблемах. Мне очень нравится быть на передовой, там, где есть предельные, пограничные ситуации и где иногда, как и в фильмах ужасов, можно почувствовать реальность. Когда ты в кризисе, ты можешь почувствовать настоящую душу человека. Я с самого начала снимала фильмы об Израиле и Палестине, о тибетцах, в Сирии, беженцах по всему миру. Около полутора лет назад я работала над фильмом "Отель Сараево". В Сараево у трех разных поколений есть, можно сказать, рана в душе, даже если они не были на войне. Мы работали над материалами, снятыми 30 лет назад реальными людьми, которым посчастливилось иметь камеры.
В Украине уже все снимали на телефоны. Все поступало сразу, без фильтров СМИ. Мы были потрясены, потому что это точно такой же материал, что был снят 30 лет назад в Сараево. И первый вопрос, который возник у меня, у моего редактора и у моего продюсера: как это возможно, что через 30 лет Европа столкнулась с таким же идиотом, который решил напасть на другую страну? Спустя столько лет после резни в Сараево как это возможно?
И я начала общаться с людьми. Сперва поговорила по зуму с Татьяной. Она пережила оккупацию и имела дело с сопротивлением там. В Варшаве я встречалась с Натальей Панченко и с Александрой Матвийчук до того, как она получила Нобелевскую премию мира. А с дирижером Иваном Чередниченко я познакомилась в Италии летом, когда он приехал с оркестром львовской оперы и певцами, чтобы выступить на фестивале. Фильм складывался сам по себе. Я не использовала образы войны, потому что их уже много в остальной Европе. Я хотела сосредоточиться на стойкости, на культурном сопротивлении и на процессе доведения военных преступлений до трибунала.
– Каков был критерий выбора этих историй?
– В военное время мы должны очень четко понимать, что это ужасно, но насилие может происходить только между армиями. С гражданскими так поступать и оставаться безнаказанным нельзя. И я решила сконцентрироваться на этом. После того как я встретила Ивана, то обнаружила, что слишком обыденно, на мой взгляд, жертвами войн становятся женщины с детьми и старики. Но Иван – мужчина и продолжает заниматься своим удивительным искусством и бороться за признание и продвижение культуры Украины, и при этом он настоящая жертва войны, потому что потерял своих родителей, ему пришлось искать их в братских могилах в Буче. И я построила историю вокруг него и женщин, которые сражаются внутри страны и за рубежом и пытаются добиться справедливости для жертв. У меня были и другие истории. Но я решила, что хочу сделать именно такое кино.
– Каким было ваше самое большое впечатление во время работы над фильмом?
– Я пережила его в Одессе. Мы ехали с очень маленькой командой, поскольку я не журналистка, за мной нет большой страховой компании, а Украина – зона риска. Поэтому я путешествовала только со своим продюсером, который также является моим лечащим врачом. И хотя я постоянно общалась с людьми в Украине, впечатление, которое сложилось у нас из-за европейских СМИ, – это образ страны, где ничего не происходит. Все сидят по домам, есть нечего, все женщины уехали, все мужчины ушли на фронт, города пустые.
Поэтому, когда мы приехали в Одессу, то удивились: здесь есть жизнь, пусть даже очень трудная. И дело в этой гордости, в этой силе украинцев. Они не боятся, и они никогда не сдадутся, и это сразу видно. В первый день мы услышали сигнал тревоги. Для нас это было шоком, потому что я помню, как мама рассказывала о сигналах тревоги, как это страшно, она была ребенком во время Второй мировой. И вот в первый раз, когда мы услышали тревогу в машине, сразу же попросила Сандру: "Бери камеру, снимай, что происходит". А ничего не происходило. Люди продолжали заниматься своими делами, заходили в магазины. И мы подумали: "Боже мой, да они что, с ума сошли?" Это сила жизни.
– Выходит, ваш образ Украины очень изменился?
– Повторюсь: если вы посмотрите, что СМИ рассказывают об Украине, то никогда не увидите жизнь в Киеве. Поэтому, когда меня пригласили в жюри документального конкурса на фестивале "Молодость", я очень обрадовалась. Даже если идет война, мы должны продолжать вести борьбу любым способом: юридическим, правозащитным, культурным, дипломатическим.
– Кстати, каковы ваши впечатления от работы в жюри "Молодости"?
– О, это потрясающе. То, что мы были здесь во время войны, дало нам особую способность видеть и понимать, в чем реальная миссия кино: рассказывать историю людей, дать зрителям возможность путешествовать умом, сердцем, душой через экран. У нас были лучшие отношения в жюри, мы работали очень, можно сказать, по-настоящему, потому что, когда ты находишься в таком кризисе, все остальные вещи забываются. Могу сказать, что для меня это был первый нормальный фестиваль за последние три года. Поэтому я очень рада.
– Что вы будете снимать дальше?
– Хотела бы попробовать сделать игровой фильм, но, знаете, реальность сильнее. Сейчас я сосредоточена на Латинской Америке. Там две истории. В Чили и в Мексике – две женщины, которые претендуют на пост президента. Я все еще работаю над этим фильмом, пытаюсь довести его до максимального охвата.
