Уже целую неделю соратники и семья Алексея Навального не знают, где он находится. В исправительной колонии № 6 в селе Мелехово Владимирской области, где российский оппозиционер провел последние полтора года, адвокатам сообщили, что он у них больше не числится. Директор ФБК Иван Жданов объявил награду за полную и достоверную информацию о местонахождении Алексея Навального. Куда могли увезти оппозиционера, Настоящему Времени рассказала основательница движения "Русь сидящая" Ольга Романова.
– Давайте остановимся на основных версиях. Их четыре. Версия первая, самая распространенная. Мне она кажется наиболее подходящей к этому случаю: его отправили на этап в одну из порядка 30 зон особого режима, направили вопреки логике не в ближайшую, которая находится в нескольких километрах от ИК-6, это ИК-7 того же Ковровского района Владимирской области. Сделано это для того, чтобы максимально затруднить контакт Алексея Навального с внешним миром.
Вторая версия: он этапирован в Москву для проведения следственных действий по новому уголовному делу о вандализме. Мне не представляется эта версия абсолютно превалирующей, хотя бы потому, что до сих пор никакие обвинения, а я напомню, что относительно недавно, несколько месяцев назад, приговор вступил в законную силу: 19 лет по обвинению в том числе в терроризме. И это никак не повлияло на то, где находится Алексей Навальный. Вполне всех устраивало, что он сидит все в той же зоне в Мелехове.
Еще одна версия: его состояние здоровья таково, что он лежит в больнице. Его не хотят показывать. То есть если он переведен в лечебное учреждение, то да, он действительно убыл из ИК-6. И четвертая версия, самая интересная: его готовят к обмену. Есть на кого. Прежде всего, интересует Вадим Красиков, который содержится в Германии, у него пожизненное заключение за убийство чеченского полевого командира Зелимхана Хангошвили в Берлине. Если это обмен, то, конечно, это было бы очень здорово. Но пока таких данных вообще никаких нет. Скорее всего, Навальный этапирован, и, скорее всего, это под выборы.
– Про обмен это очень интересно. Но, наверное, властям невыгодно его в данный момент обменивать. Все-таки надо дождаться этих сакральных ста дней, когда идет предвыборная кампания. Если этапировать, то, наверное, да, в этом смысле логика есть – его таким образом изолируют от проведения выборов или так или иначе какого-либо участия, воздействия. Вы все-таки склоняетесь больше к версии, что из-за выборов его могли этапировать и изолировать?
– У меня такое ощущение, что Путин может кого-то поменять из политзаключенных. Дай бог, если это был бы, например, Владимир Кара-Мурза или Саша Скочиленко. И много есть кого еще поменять. Есть, конечно, американские граждане, арестованные, содержащиеся под стражей и осужденные в России. Они, конечно, прежде всего интересуют американцев, особенно под выборы. А я напомню, что Вадим Красиков не имеет никакого отношения к американцам, это добыча немецкого правопорядка. Поэтому здесь надо внимательно смотреть на Германию. Тем не менее Навальный – все-таки личный пациент Путина и заключенный № 1.
– А почему нельзя сообщить адвокату, что начался процесс этапирования и куда его везут? Так всегда происходит?
– Этап у Алексея Навального должен был начаться гораздо-гораздо раньше, в течение десяти дней после того, как получил "законку" – вступление приговора в законную силу. Это было еще два месяца назад, если не больше. Почему его держали – тут гораздо интереснее.
Вообще, после десяти дней отправляются люди по этапу, и это страшная тайна, это по российскому закону так для любых заключенных. Скрывают от адвокатов, от родственников и от самих заключенных – они тоже не знают никогда конечный пункт назначения.
Мы знаем десятки случаев, когда обычных заключенных этапировали, например, из Ленинградской в Ярославскую по два-три месяца такими сложными путями, что невозможно себе представить. В конце концов все бюджетные организации деньги не считают, не экономят и делают такие совершенно вольготные стыковки. Если Навального куда-то отправляют, то я внимательно бы посмотрела сейчас на колонии особого режима, которые расположены в самых неудобных местах: Сибирь и Заполярье.
– Вы сказали, что этап может идти два-три месяца. Я об этом как раз хотел спросить, как долго в случае Навального может идти этап? Те самые сакральные сто дней, пока идет предвыборная кампания? Ну сейчас уже чуть меньше.
– Да запросто. Это будут пересыльные тюрьмы, и по закону они на это имеют право.
– Есть ли у вас опасения, что мы вообще ничего не узнаем о Навальном: куда его этапируют, вообще, что с ним, или если даже он в Москве – мы даже об этом не узнаем именно до момента выборов?
– Рано или поздно мы, конечно, узнаем все. Я думаю, что мы узнаем об этом гораздо раньше. Если Навальный в Москве, мы узнаем об этом довольно скоро, потому что начнутся какие-то следственные судебные действия. Если уж он будет обменян, то тоже. Если он находится в больнице, мы тоже об этом узнаем. Если ничего не будет поступать, никаких сведений об этом, значит, это этапирование.
– Почему процесс этапирования является самым страшным и опасным для заключенного?
– Потому что в этот момент он находится как бы ни в чьем ведении. Это столыпинские вагоны, это конвойные войска, это пересыльные тюрьмы, это встречи с десятками и сотнями людей, очень случайными. И когда кто-то хочет заключенного, например, убить, то запросто может обставить так, что заключенные играли в купе в карты и одному выпало пырнуть Навального заточкой, что он и сделал, потому что карточный долг, например.
Надо сказать, что сейчас очень трудно возмущаться правозащитникам, что никто не знает о судьбе Навального, потому что уже 120 тысяч человек как минимум отправились из мест лишения свободы неизвестно куда на фронт. И при самом большом желании ни их адвокаты, ни их родственники не могут их найти. Более того, они подписывают бумагу, что никому не сообщат об их местонахождении.
У Навального все не так, но у него вступивший в законную силу приговор. Поэтому они нас будут всех посылать, потрясая Уголовно-исполнительным кодексом и подзаконными актами, в общем, довольно долго, сколько угодно.
