Ким Чен Ын прибыл во Владивосток на встречу с Владимиром Путиным. Как сообщил Дмитрий Песков, общение лидеров КНДР и России пройдет в формате один на один, пресс-конференции не планируется.
По данным источников британской газеты Financial Times, Ким и Путин обсудят поставки артиллерийских снарядов и противотанковых ракет из Северной Кореи. Москва в ответ может предложить Пхеньяну зерно, нефть, военные технологии и деньги в валюте. А ранее власти России заявляли, что готовы принять северокорейских трудовых мигрантов и отправить их восстанавливать оккупированный Донбасс.
О целях визита лидера КНДР в Россию – Настоящему Времени рассказали российский журналист и политолог Александр Морозов и эксперт Украинского института будущего Иван Ступак.
– Иван, зачем, как вы считаете, Ким Чен Ын приехал к Путину? О чем они будут договариваться?
Иван Ступак: Помните, буквально несколько недель назад Сергей Шойгу, министр обороны Российской Федерации, приезжал в Северную Корею. Это был такой визит "назад в прошлое": красные транспаранты, белые буквы "Да здравствует дружба! Горячо приветствуем нашего друга!" По лицу Сергея Шойгу было видно, что он не в восторге от той миссии, которую ему поручили. Но он ее пытался выполнить. Его задача была – встретиться и изначально поговорить с руководством Северной Кореи о поставках в Российскую Федерацию боеприпасов. Боеприпасы для России сейчас очень важны. И сейчас визит главы Северной Кореи и его встреча с президентом Путиным – это цементирование тех предварительных договоренностей, которые были достигнуты. И скорее всего, это вопрос цены.
Что может предложить Северная Корея? Это боеприпасы самых разных калибров советского образца, которые в бесчисленном количестве находятся на складах Северной Кореи. Это танковые боеприпасы, [снаряды] к артиллерийским системам, к системам залпового огня, разнообразнейшие минометные мины самых разных калибров и, конечно, боеприпасы к стрелковому оружию. Я больше чем уверен, что максимум, что получит Российская Федерация, – это боеприпасы производства 1981 года. О более свежих, я думаю, речь не пойдет. Будут стараться отдавать какой-то неликвид.
И, конечно, вопрос цены: а что же такого Российская Федерация может предложить большого и масштабного, чтобы убедить Северную Корею это передать? Я не думаю, что речь идет только о рисе. Скорее всего, это продукты питания, возможно, какие-то технологии, самолеты, например, Су-35 или Су-57. В общем, это предмет торговли.
– Александр, ваше мнение? О чем таком надо договариваться, что Путину и Ким Чен Ыну пришлось встречаться лично? И, как сказал Песков, никакой пресс-конференции по итогам не будет.
Александр Морозов: Дело в том, что у Владимира Путина сейчас мало дверей, в которые он может постучаться, поскольку он находится под очень большой разветвленной международной изоляцией со стороны многих стран. Именно сейчас, осенью, в сентябре и октябре, российская дипломатия очень активно старается стучаться в разные оставшиеся направления: в Африку и сейчас в КНДР.
Разумеется, отношения между Москвой и Пхеньяном поддерживались и до этого. Но все, конечно, помнят, что сравнительно недавно Владимир Путин выступал одним из тех политиков, кто на мировой арене вместе с Соединенными Штатами и рядом других крупных стран участвовал в ограничении ядерной активности Пхеньяна. А теперь, после начала агрессии прошлого года, ситуация радикально изменилась. Теперь Пхеньян – один из немногих и желательных возможных партнеров для Кремля.
Многого Кремль не может получить – я совершенно с этим согласен. Поставки вооружений, которые есть у Пхеньяна, конечно, не изменят радикально и не повлияют на те потребности, которые есть у Москвы. Но все-таки возможностей сотрудничества много.
Во-первых, действительно, сейчас российское правительство сообщает, что на российских предприятиях нехватка персонала до 60 процентов. И привлекать корейских рабочих и специалистов вполне возможно. Если не сейчас, то через полгода-год это начнется. То же самое касается обмена студентами и всего того, чего Кремль сейчас оказался лишен на старых направлениях сотрудничества.
Все, что можно сказать об этом визите, – он не случаен. Я хочу это подчеркнуть. Кремль любит конструировать такие шутливые ситуации: вот здесь проходит Восточный экономический форум, в котором Ким Чен Ын участвовать не может, потому что этого не захотят те экономические участники из Юго-Восточной Азии, которые там есть, потому что это будет их компрометировать – но тем не менее Путин приглашает его в эти же дни и проводит с ним встречу во Владивостоке, подчеркивая тем самым свою дипломатическую независимость, широту, большую активность. Хотя в реальности на Восточном экономическом форуме, как мы знаем, только два государства представлены высокими правительственными делегациями, а остальные страны представлены просто руководителями бизнесов.
– Иван, вы говорили о том, что артиллерийские снаряды, которые КНДР может предоставить России, – это снаряды 80-х годов. Эта военная помощь России может изменить ситуацию на поле боя в Украине?
Иван Ступак: Изменить, я думаю, вряд ли. Но растянуть этот ужас действительно могут. Если поставки будут ритмичны, налажены, то Российская Федерация действительно может подтягивать их к Луганской области, где большие склады, и оттуда дальше затягивать на оккупированную территорию. В принципе это поможет на каком-то этапе. Но я больше чем уверен, что найдутся и партизаны на территории Российской Федерации, которые смогут выявлять эти склады и уничтожать.
Здесь меня интересует вопрос: а как будут поставлять? Решится ли Северная Корея прямо поставлять боеприпасы, либо попробует разыграть такую историю: "А давайте поставлять якобы в Беларусь, якобы в Иран". То есть в какие-то третьи страны, чтобы концептуально ситуация выглядела так, что Северная Корея не при чем: "Никаких поставок нет. Кто поставляет в Российскую Федерацию боеприпасы с маркировками Северной Кореи, не имеем понятия". Это очень возможный вариант.
– А чего опасаться КНДР? Зачем скрывать поставку этих боеприпасов, слать их через Африку?
Иван Ступак: Я думаю, скорее всего, никто не захочет брать на себя дополнительную тяжесть санкций. Зачем брать на себя дополнительные санкции на ровном месте, когда есть возможность обыграть эту историю через третьи страны и сказать: "А это не мы. Мы поставляли в Африку. Куда дальше поехали – понятия не имеем". Мы же не знаем, как отреагирует Китай на такие поставки, согласен ли он. Не будет ли противоречия с теми договоренностями, которые сущесвуют между тремя странами: Россией, Северной Кореей и Китаем.
Опять же, это вопрос торгов: что Северная Корея рассчитывает получить от Российской Федерации? Мешки с рисом? Этого слишком мало.
– Много мешков риса нужно, чтобы заменить один танк.
Иван Ступак: Скорее всего. Про технику, я думаю, речи не будет. Техника – это очень явно. А вот боеприпасы – это всегда можно делать тихо, оформляя документы через третьи страны. Это то, что сейчас России крайне необходимо.
– Александр, ваше мнение, кто больше заинтересован в этой встрече: Ким Чен Ын или Путин?
Александр Морозов: Ким Чен Ын, безусловно, потому что если посмотреть глазами Северной Кореи, то она находится в многолетней изоляции. И любой подобный международный контакт Ким Чен Ына, а это не просто пустой контакт, будет какой-то этап сотрудничества, импорта, экспорта, – это, конечно, очень большое событие, которое хорошо будет восприниматься.
Для Путина, конечно, это значит немного. Понятно, что сотрудничество с Бразилией или с Южноафриканской Республикой – это одно, а какое-то взаимодействие с КНДР носит на глобальном уровне довольно анекдотичный характер для самого Кремля. Но тем не менее он вынужден на это идти, потому что сейчас "не до жиру, быть бы живу" – вариантов мало. Так что Ким Чен Ын здесь получает много. И главное, что надо сказать: по нынешним временам Путин вынужден просто раздаривать какие-то российские поставки другим странам только для того, чтобы поддерживать экономические коммуникации, – именно поэтому сейчас зависли оплаты в разных странах. Сейчас обсуждают очень активно Индию, но это не только Индия. Кремль готов поставлять и поставляет с огромным дисконтом в 30–60 процентов свои традиционные сырьевые товары. Это касается и угля, который идет на Восток через Сибирь, – в ту сторону, где КНДР.
Иначе говоря, Путину придется опять что-то раздаривать в обмен на те реактивные снаряды для систем залпового огня, которые, возможно, Ким ему отдаст. У Кима большие потребности, разумеется. Конечно, он будет рад российской технике, а российская сельскохозяйственная техника вполне может удовлетворить Корею.
– Как вы считаете, можем ли мы увидеть, что Путин пойдет дальше и в ближайшем будущем, раз Шойгу был в КНДР, сам поедет в Пхеньян?
Александр Морозов: Я бы сказал, что вряд ли, потому что у Путина сейчас сложная ситуация во всех отношениях. Ему непросто перемещаться за пределы своей территории из-за опасений, связанных с безопасностью. Ясно, что его служба охраны ФСО сейчас очень повысила меры безопасности и не рекомендует ему ездить. Это первое.
Второе – для Путина сам визит в КНДР не очень много значит. Надо подчеркнуть, что ситуация анекдотичная еще и вот почему: ведь Байден параллельно с этим Восточным экономическим форумом поехал во Вьетнам. Только что прошла сессия АСЕАН, где действительно собирается большая и влиятельная группа южноафриканских стран, которая как раз сейчас, в сентябре, как-то для себя переопределяет взаимоотношения с Западом, развивает сотрудничество. И что может Путин противопоставить содержательному визиту Байдена во Вьетнам, с которого начнется большое серьезное сотрудничество? Вот такую символическую встречу с каким-то совершенно изолированным диктатором с достаточно анекдотичным политическим режимом.
– Иван, а вы как считаете? Путин не поехал в Индию, хотя Индия не подписывала Римский статут, президент Бразилии приглашал Путина приехать и сначала давал гарантии безопасности, а потом их отозвал. Какие сейчас есть пути? Единственное, куда может поехать Путин, – это во Владивосток на встречу с лидером КНДР?
Иван Ступак: Да. Какие страхи есть у Владимира Путина? Я знаю, как работает система охраны, Федеральная служба безопасности, ФСО. Они прекрасно понимают, что может ему грозить, и они своему лидеру приносят какие-то сводки, папочки: "Есть такая-то угроза, есть возможный сценарий. Если вы поедете туда, даже если эта страна не подписала Римский статут, то теоретически можно предположить, что там будет какой-то, условно, американский спецназ, попробует вас захватить. А что потом? Как нам вести себя? Вы в плену или вас отвозят в Гаагу". Понятно, что воспаленное сознание диктатора, когда он находится один в окружении только своих охранников, – ему никто не может посоветовать какой-то правильный алгоритм. И он становится заложником своих страхов.
Но самый большой страх, как я представляю себе, такой: вот вы утром выходите из квартиры, спускаетесь в магазин купить кефир, возвращаетесь назад, а там замки поменяли и живут другие жильцы, и вы в квартиру попасть не можете. Конечно, у него большой страх после июньских событий 2023 года, после недопутча Пригожина. Он боится, что уедет, а потом не сможет вернуться, и там будет какой-то переворот. Или не успеет вернуться, а там уже все поменялось, новый президент и его уже не ждут. Поэтому все, что остается, – это колесить по территории своей страны, рассчитывая на быстрый подскок в Москву, если вдруг происходят какие-то незапланированные чрезвычайные события.
– Александр, объясните, то, что Ким Чен Ына принимают не в Москве, а во Владивостоке, – это делается только ради удобства? Или все-таки Москва еще не готова принимать лидера КНДР?
Александр Морозов: Нет, Ким не доедет до Москвы. Это технически сложно для него. Он тоже боится перемещаться по воздуху. Именно поэтому встреча во Владивостоке. Я думаю, и дальше это будет происходить где-то именно там.
