Арестованного по подозрению в шпионаже журналиста Эвана Гершковича суд в Москве оставил под стражей, он продолжит отбывать арест в московском СИЗО "Лефортово".
Адвокаты Гершковича рассчитывают, что его обменяют на кого-то из россиян, находящихся в заключении за рубежом. Об этом пишет "Медуза" со ссылкой на анонимный источник, знакомый с ходом процесса. По словам источника "Медузы", обмен может произойти после суда над журналистом и вынесения ему приговора.
О вероятности такого исхода и об условиях содержания Эвана Гершковича в СИЗО – рассказала Настоящему Времени его адвокат Татьяна Ножкина.
– Дело Эвана – это дело о шпионаже, значит, вы под подпиской о неразглашении?
– Да, конечно. Это дело, которое содержит государственную тайну, поэтому мы не можем с вами обсуждать никаких вопросов касательно сущности самого дела.
– Ясна ли вам суть того, в чем его обвиняют?
– К сожалению, это тоже относится к делу. Единственное, что я могу прокомментировать, – Эван не признает свою вину. И мы считаем, что обвинение предъявлено необоснованно.
– Сколько адвокатов защищает Эвана? Кто его посетил в "Лефортово" за это время? Что он рассказывает?
– У Эвана сейчас два адвоката: я и моя коллега из бюро Мария Корчагина. С Эваном мы уже виделись в СИЗО. Мы получили разрешение от следователей, поэтому имеем возможность с ним там встречаться и обсуждать все вопросы.
Кроме нас Эвана еще посетили представители Общественной наблюдательной комиссии, которые дали достаточно подробные комментарии по поводу того, что Эван содержится в хороших условиях, он бодр, весел, никаких жалоб у него нет.
И на этой неделе в понедельник – накануне апелляционного суда – к Эвану были также допущены и представители консульства: посол США и консулы.
– Можете объяснить, вам как адвокатам доступ к Эвану дается в тот момент, когда вы его запрашиваете? То есть вы можете, условно, в будние дни каждый день посещать "Лефортово"?
– Доступ нам не нужно запрашивать каждый раз – он у нас есть в силу наших профессиональных функций.
Что касается посещения Эвана ежедневно, к сожалению, "Лефортово" – это такое СИЗО, где это практически невозможно, потому что там достаточно много находится лиц, которые содержатся под стражей, к ним ко всем ходят адвокаты. Получается, что по общему правилу где-то раз в три недели мы имеем возможность попадать туда для свиданий.
– Вы можете рассказать об условиях? Эван в одиночной камере находится? Ему передают продукты?
– По общим правилам любое лицо, которое попадает в изолятор, сначала находится на карантине. То же самое было и с Эваном. Сейчас, насколько мне известно со слов посла, у Эвана есть сосед, они находятся в камере вдвоем.
Эван говорит, что еда в целом вполне съедобная. Он скучал по овощам, фруктам. Безусловно, его друзья собирают ему посылки. У него в этом плане все вполне обеспечено.
Кроме этого, он имеет возможность читать. У него в камере есть телевизор. По закону ему предоставляется один час прогулки, который он использует: занимается спортом. Как он нам рассказал, он пишет заметки, которые, возможно, потом выльются в какой-то более серьезный роман или в какое-то произведение.
– Его друзья-журналисты в Москве сейчас организовали кампанию, чтобы Эвану писали письма. Вы знаете, ему передают их?
– Письма ему поступают. Я не знаю, в каком количестве и от всех ли, но письма, сразу оговорюсь, должны быть только на русском языке, потому что все письма проходят цензуру: как в одну, так и в другую сторону. Вчера Эван сказал, что на английском он писем не получил по понятным причинам. Остальные письма он получает. К сожалению, мне сложно сказать – все или нет. Я думаю, что Эван и сам не знает, кто ему писал на сегодняшний день. Но я точно знаю, что то, что писали родственники и друзья, до него дошло. Соответственно, дошло и в обратную сторону. Я видела, что в СМИ опубликовали часть его письма родителям. Поэтому сейчас у него пока в этом плане все налажено.
– Вы знаете что-то про родителей? Они могут приехать в Россию на свидание – или эта опция не рассматривается?
– С его мамой мы постоянно на связи, поддерживаем ее как можем, передаем ей приветы, поскольку Эван очень беспокоится о ее состоянии здоровья. Родителям всегда очень сложно такое переносить.
По поводу приезда – пока вопрос открытый. Я боюсь, что, к сожалению, свидания им вряд ли дадут. Вообще свидания в изоляторах дают нечасто, а по такого рода делам, я думаю, надежды мало, что получится получить разрешение следователя, поскольку это тоже находится в его компетенции – только с его разрешения можно получить такое свидание. Но если вдруг они решат приехать, то по крайней мере они смогут увидеть его в суде, когда будет следующее продление.
– "Медуза" писала, что адвокаты рассчитывают на обмен. Вы можете это комментировать?
– Это тоже, к сожалению, не в моей компетенции. Любой обмен – это компетенция официальных лиц государства. Поэтому мы можем только предполагать что-то и черпать какую-то информацию из общих источников.
В настоящий момент мы выполняем свою профессиональную работу и пытаемся сделать так, чтобы у Эвана было хорошее состояние здоровья и состояние духа, потому что для него это сейчас самое главное. Я предполагаю, что борьба у него будет длительной, поэтому надо сохранить силы до конца.
– С юридической точки зрения, даже если говорить про обмен, там должен произойти некий процесс – то есть его должны осудить и после приговора Эвана должен помиловать Путин?
– По крайней мере, я слышала из открытых источников, что представители МИДа уже высказали по этому поводу свою точку зрения и сказали, что раньше приговора речи об этом не может идти. Поэтому, скорее всего, пойдет по этому плану. Как скоро состоится приговор – это тоже будет зависеть скорее уже от органов следствия и в дальнейшем от суда.
