Сергея Ханженкова называют символом белорусского сопротивления советского времени. Его история стала широко известна в Беларуси только в начале 2000-х. В 1963 году студент политеха Ханженков вместе с единомышленниками пытались взорвать в центре Минска вышку – глушилку радиостанций, но их арестовали. За "попытку совершить диверсию" и "антисоветскую агитацию и пропаганду" Сергея Ханженкова осудили на 10 лет лагерей. Он отсидел весь срок, не был реабилитирован, но никогда и не добивался реабилитации. Умер Ханженков в 2016 году в Минске. Движение солидарности "Вместе" учредило медаль имени Сергея Ханженкова и каждый год награждает ею тех, кто борется с диктатурой в Беларуси.
Настоящее Время рассказывает историю Сергея Ханженкова.
"Это станция, которая называлась "глушитель", официальное ее название – "Радиостанция №3", такие стояли во всех крупных городах Советского Союза. Радиус действия – примерно 50 километров, – рассказывал Сергей Ханженков журналистам белорусской службы Радио Свобода. – Сейчас осталась одна вышка, но когда-то их было две. Сам глушитель – это те растяжки-антенны, которые были натянуты между двумя этими вышками. Предполагалось взорвать именно вот эту, которая сейчас осталась, и падать она должна была рядом с костелом".
Вышка-"глушилка" до сих пор стоит в центре Минска, во дворе между улицами Долгобродская и Краснознаменная. "Мы снимали комнату в этом дворе, и в первый же вечер я спросил у хозяйки, что это за вышки такие. Она сказала: "Да это глушитель", – вспоминал Ханженков.
Родители Сергея Ханженкова приехали в Минск из Магадана. Его отец был осужден и выслан в 1935 году на Колыму (а дед по материнской линии – в 1929-м). Сергей родился в 1942 году в поселке Усть-Утиная Магаданской области. В 1955 году семье разрешили вернуться.
О существовании "глушилки" Сергей вновь вспомнил, когда пытался слушать западные радиостанции. У Ханженковых был ламповый приемник "Минск-55", который производили на местном заводе, и Сергей включал короткие волны. "Самые интересные передачи были, конечно, по "Свободе". "Голос Америки" – это больше американские дела, "Би-би-си", "Немецкая волна" – тоже. А "Свобода" – самая-самая такая актуальная была станция", – вспоминал Сергей Ханженков.
В то время он и единомышленники решили организовать антисоветскую организацию. "Я имел твердое убеждение, что с советской властью нужно бороться", – говорил Ханженков в интервью Радио Свобода. – Стоял вопрос, чем заниматься. Листовки, пропаганда или вот такой акт, который был бы понятен без всякого объяснения".
В 1959 году Сергей поступил в Белорусский политехнический институт. "Моя военная специальность была – сапер. Когда нас учили взрывать, то это намерение уже начало оформляться: можно попробовать диверсионный акт – подрыв "глушилки".
Ханженков говорил, что ни на какие изменения он, конечно, не рассчитывал – рассчитывал на пробуждение интереса людей к проблеме свободы слова, государственного устройства: "Почему у нас глушат западные передачи, допустим? Почему не глушат наши радиопередачи? Тогда шло состязание двух систем – социализма и капитализма. Нам говорили, что коммунизм – это будущее человечества. Так если это будущее, так что же вы боитесь? Вот такая была цель".
Один из друзей Сергея Ханженкова, которого позже судили как подельника, рассказал, что знает места возле Глубокого (город в Витебской области), где складировали снаряды после войны. Их не взрывали, а просто закапывали. У студентов появилась уверенность в намерении, потому что появилась возможность достать взрывчатку. И они поехали в Глубокое, раскопали снаряды, достали тротил.
"Все расчеты, все было сделано, – рассказывал Ханженков. – Думали, что взрыв надо сделать глубокой ночью в плохую погоду, чтобы не было случайных прохожих. Дома далеко от этой "глушилки". Надеялись на лучшее. И надеялись, что после этого взрыва удастся куда-то убежать – убежать за границу: скрыться в Союзе невозможно".
В их группе был школьный друг Ханженкова. Оказалось, что он доносил обо всем в КГБ.
Сергея задержали в автобусе. "Я повез снаряд. А еще надо было закопать шрифт куда-то, ну и спрятать программу с планом, все эти вещи, – рассказывал Ханженков. – Ко мне в автобусе подошел человек и спросил: "Чемоданчик этот ваш?" Я говорю: "Да". "Возьмите его, я из милиции, – и показал удостоверение. – Точно такой же чемоданчик был украден на вокзале. Так что давайте пройдем в отделение, этот человек у нас там".
Милиционер вывел Ханженкова из автобуса, и тут же появилась машина – его отвезли в отделение милиции. Там ему предложили открыть чемодан, Сергей отказался: "Нет уж, открывайте сами". Они открыли и увидели снаряд. Сотрудники милиции сделали вид, что удивились: "Снаряд! Ну это не по нашей части", – и позвонили в КГБ.
В октябре 1963 года Сергея Ханженкова приговорили к 10 годам лагерей по статьям 69, 65 и 67, части 1 УК БССР за антисоветскую деятельность, создание антисоветской организации и диверсию, его соратников – к 10 и 7 годам (позже они напишут прошение о помиловании и отсидят по пять лет). Доносчик на суде выступал свидетелем.
Ханженков отказался писать прошение о помиловании и провел в заключении весь срок: "Я не писал оттуда никаких прошений о помиловании. Мама писала, да, а я не хотел. Мне самому было так легче, как бы это странно ни звучало. Нужно что-то одно выбирать: либо борьба, либо вообще этим не заниматься".
Наказание он отбывал в Дубравлагере МВД в Мордовии.
О времени, проведенном в лагере, Сергей Ханженков вспоминал как о ярком и интересном. "Я оказался среди своих единомышленников, и лагерь превратился в особый университет: там были все, кто собирался что-то делать, а не просто обсуждать. Тогда очень много было антисоветских организаций, чьих участников почти всех посадили.
В лагере я многому учился. Там была собрана вся советская история в лицах. У нас сидели люди за Кронштадтский мятеж еще [вооруженное выступление в марте 1921 года гарнизона крепости Кронштадт, экипажей кораблей Балтийского флота и жителей города против диктатуры большевиков и проводимой политики "военного коммунизма"], не говоря уже о коллективизации, о войне. Настоящей истории советской страны в печатном виде не было, а там – пожалуйста, любое событие из уст очевидцев.
Я вышел из лагеря освященным человеком. Когда до него еще были какие-то сомнения в правильности моих взглядов, потому что все вокруг говорили, что я ошибаюсь, то там я просто укрепился в своих убеждениях".
После освобождения из лагерей в 1973 году Ханженков вернулся в Минск. Работал инженером в Белорусском государственном институте проектирования автодорог, на заводе имени Кирова. Но активную деятельность не оставил.
В августе 1990 года он участвовал в I съезде политических заключенных в Санкт-Петербурге. В последующие годы сотрудничал с "Мемориалом", участвовал в акциях памяти жертв сталинских репрессий. Был наблюдателем на судебных заседаниях по делам, признанным правозащитниками политическими, как, например, на судах над Николаем Автуховичем, Алесем Беляцким в 2011 году, над обвиняемыми во взрыве в минском метро Дмитрием Коноваловым и Владиславом Ковалевым.
"Свергнуть советскую власть – еще не значит установить справедливое общество, – говорил Сергей Ханженков. – Хрущев рассказал о Сталине, и то не все. Но потом сказал, что Сталин плохой, а социализм хороший. После перестройки требовалось продлить этот процесс, то есть надо было разоблачить все основы этого учения, надо было обязательно провести суд над коммунизмом, который уничтожил 100 миллионов человек на Земле. Этого сделано не было".
Сергей Ханженков умер 16 марта 2016 года. Его дочь передала белорусской службе Радио Свобода его радиоприемник, по которому Ханженков слушал "Свободу" и другие "вражеские голоса".
За два года до смерти в интервью белорусской службе Радио Свобода Сергей Ханженков предлагал повесить на "глушилку" таблички с надписями "Свобода", "Голос Америки", "Би-би-си", "Немецкая волна" – названиями радиостанций, которые глушила эта вышка. "Они же нам что-то передавали! Желаю, чтобы победили в конце концов они – те, что передавали!"
