Многие западные компании продолжают вести бизнес в России, несмотря на санкции и давление со стороны политиков. Меньше 10% фирм из Евросоюза и стран "большой семерки" продали свои российские активы с начала полномасштабного вторжения в Украину. Такие выводы сделали исследователи из двух швейцарских университетов.
"Если доля уходящих западных фирм значительно не вырастет в ближайшие два года, это поставит под сомнение готовность или способность западных фирм отделяться от тех юрисдикций, которые их правительства считают геополитическими противниками", – к такому выводу приходит Саймон Эвенет из Университета Санкт-Галлена вместе со своим соавтором Никколо Пизани.
Авторы публикации рассмотрели примерно 1400 компаний, у которых были дочерние предприятия в России к началу 2022 года. К ноябрю только 120 продали хотя бы одну "дочку". Это 8,5%.
"Огромное количество компаний, которые сначала, видимо, пытались если не продолжить нормальную деятельность, то, может быть, заморозить ее на каком-то уровне. Думаю, процесс ухода потихонечку идет. Кто-то просто ищет возможность выхода без нарушений контрактов, кто-то ждет, что у него закончится контракт, а нового не будет, кто-то начинает считать деньги и риски", – говорит экономист Николай Кульбака.
Сделанные в Швейцарии исследования — не единственные работы об уходе бизнеса из России. Киевская школа экономики насчитала в России три тысячи зарубежных компаний. Полностью продали свой бизнес только 177 из них. Это меньше 6%. Методы подсчетов у украинских и швейцарских ученых разные.
"Если действительно продали бизнес, мы исключительно присваиваем статус на основе анализа изменений в реестрах, а не просто в пресс-релизах и на словах. Мы видели, как компании, которые заявили, что вышли, они на самом деле просто сказали, что выйдут. Но в целом, как ни странно, порядок цифр приблизительно отвечает действительности, если брать наши данные", – говорит дата-аналитик Киевской школы экономики Алексей Грибановский.
Свой список компаний, которые ушли из России, ведет и Йельский университет. В его перечне числятся больше тысячи фирм, которые объявили, что не будут вести бизнес в стране. Но степень их решимости отличается. Кто-то полностью продал активы, а кто-то просто отказался от новых инвестиций.
"Nestle, фармацевтические гиганты, ретейлеры, как "Ашан", и другие – они все, с одной стороны, не являются представителями стратегических отраслей. Большого ущерба для экономики РФ не будет, если они уйдут. Но принципы, из-за которых они говорят, что остаются, – они такие немножко глумливые. Мы должны обеспечивать потребителей в России товарами критической необходимости. Шоколадками, например!" – продолжает объяснять Алексей Грибановсий.
Причины могут быть разными. Какой-то бизнес не подпадает под формальные ограничения. Или владельцы решили, что от их покупателей в России не зависело решение, вторгаться ли в Украину, говорится в швейцарском исследовании. Кто-то просто не нашел, кому продать активы. Или столкнулся с препятствиями со стороны российских властей. Наконец, это просто дорого. Из-за того, что французская компания Danone избавится от тринадцати фабрик в России, ей придется списать миллиард евро.
"Авиация и автомобилестроение. Это две отрасли, в которых российская экономика пострадала больше всего. Потому что там большие объемы, там задействовано большое достаточно количество людей. То, что я сам смотрел и считал по автомобилям: под риск более дорогого ремонта и более дорого обслуживания подпадают более двенадцати миллионов машин. Это очень много", – делится своими наблюдениями экономист Николай Кульбака.
Может быть, фирм ушло мало, но именно они больше всего вкладывали в Россию? Авторы исследования считают, что это не так. Продали активы в основном те, кто и так недополучил прибыль. И при этом у них было много сотрудников.
"Одновременно идет снижение прибыльности и повышение рисков. Это приводит к тому, что фирмы начинают думать и считать. Наиболее, скажем так, слабые уходят быстрее. Наиболее сильные пытаются удержаться, может быть. Конечно, для людей это тяжелее, чем для фирм. У фирм тоже будут убытки. Но люди, которые работали в серьезных зарубежных компаниях и вдруг остались без работы, – для них это проблема", – продолжает Николай Кульбака.
А вот производства в сфере сельского хозяйства или добычи полезных ископаемых отказываются от своих вложений в Россию с большой неохотой. Кстати, некоторые фирмы оставляют лазейку: возможность выкупить бизнес обратно. Для автоконцерна Nissan такая оговорка в контракте действует в течение шести лет, для "Макдоналдса" – пятнадцати. То есть уходят не навсегда.
Согласно исследованию, большинство западных компаний, которые продолжают активно работать в России, – из Германии. А вот американские компании продавали доли в российском бизнесе чаще, чем фирмы из Евросоюза и других стран "большой семерки". Но завершила выход из России только каждая пятая.
Ситуацию Настоящему Времени прокомментировал Тимофей Милованов, советник главы офиса президента Украины, президент Киевской школы экономики.
– Методика подсчета тех компаний, которые остались в России, разная у различных исследовательских институтов, у различных аналитиков, но вывод один: очень мало из них вышли с этого рынка. Думаю, что вы знаете их аргументы. Расскажите нам, почему не выходят?
– Давайте возьмем конкретный пример. Группа Raiffeisen или Philip Morris. Они говорят: "То оборудование, которое мы могли вывезти, мы вывезли, новые линии не открыли. Мы пытались продать свою компанию, мы не хотим продавать ее напрямую людям, которые связаны с олигархами или с Кремлем, поэтому мы пытались продать компаниям, например, из Саудовской Аравии или из Катара. Они нам предлагают 15-18% от стоимости компании, потому что сами собираются перепродавать это потом лицам, связанным с Кремлем". Это один аргумент.
Второй аргумент: "Мы пытались остановить компанию, но ФСБ тогда имеет право вводить, по сути, национализацию компании". Когда у меня такие разговоры с ними ведутся, я говорю: "Ребята, ваших компаний давно там уже нет, де-факто вы продать их не можете, управлять вы ими не можете, остановить вы их не можете, поэтому это уже давно не ваши компании. Все, что вы можете сделать, это готовиться, документировать и в судах отстаивать свои финансовые потери, чтобы потом забирать у России их активы в тех юрисдикциях, где у вас есть контроль и где есть закон".
Весь этот разговор о том, что кто-то может выйти или кто-то не хочет выйти, уже позади. Все эти компании, которые остались там работать, де-факто уже не принадлежат международным компаниям. И все, что эти компании должны сделать, это подавать в суды на Россию и арестовывать активы России вне российской юрисдикции.
– У меня все-таки уточнение. А это вы называли конкретно какой пример: Raiffeisen или Philip Morris?
– Ни одного, ни другого производителя. Одну международную компанию-производителя. Но у Raiffeisen похожая ситуация. Они пытаются продать. Кому продать? За бесценок отдать Кремлю, чтобы они получили хороший работающий банк? Все эти компании каким-то образом наивно верят, что они еще что-то там контролируют, если они уже давным-давно ничего не контролируют, просто надо это признать.
– Хорошо. А могут ли правительства тех стран, где находятся основные активы этих компаний или материнские компании, как-то развеять их наивность?
– Могут и должны. На самом деле они должны требовать. Например, в банковской системе, если регуляторы будут давить и требовать выхода, то, конечно, банки будут реагировать на это. И дальше банки будут обращаться к своим регуляторам, к своему правительству и говорить: "Смотрите, мы пытаемся выйти, мы пытаемся продать, нам не удается, мы не можем делать a), b), c) – мы фактически не управляем нашими компаниями, пожалуйста, подавайте в суды, помогите нам отсудить свою собственность или получить компенсацию".
Как бы это ни разворачивалось, в будущем будет именно так происходить. Россия не отдаст то, что уже там, и эти компании должны прекратить там работать, и подать в суды в Россию, и забрать имущество России в других юрисдикциях.
– Известно ли вам, готова ли Австрия к таким действиям, раз уж мы говорили о примере Raiffeisen?
– Пока нет, но будет. Потому что те разговоры, которые я проводил, скажем так, неофициально, после этих аргументов люди, собственники компаний или CEO, говорят: "Действительно, мы на это так не смотрели, но вы правы, потому что у нас фактического контроля над компанией уже нет, поэтому, наверное, вы правы, что нам нужно юридически начинать защищаться".
– Хочу еще узнать ваше мнение о том, что в Россию продолжают поставлять чипы, которые она в том числе использует для создания оружия. Может ли Украина как-то этому помешать?
– Мы постоянно этот вопрос поднимаем. Честно говоря, удивительная история. Некоторые компании, в том числе и европейские, поставляют технологию для того, чтобы Россия могла атаковать Украину, убивать людей и вести войну, которая так дорога для всех в плане человеческой жизни и для экономики ЕС в том числе. Это какое-то самовредительство.
– Что с этим делать?
– Конкретно наказывать эти компании, которые продают, наказывать через прямые санкции, через вторичные санкции.
– Но сейчас же этого не происходит?
– Происходит. Десятки тысяч санкций, уже больше десяти тысяч санкций, по нашим оценкам. И это такая "гонка вооружений": ищется обход санкций, новые компании занимаются этим, вводятся санкции на эти компании – то есть это постоянная борьба, и тут выиграет тот, кто более компетентен, кто более эффективно работает.
