Число жертв российского удара по Днепру увеличилось до 46 человек. В городе идут похороны погибших. Не опознаны 11 человек.
Как город помогает людям, которые потеряли близких или лишились дома, и когда впервые появилась версия, что в дом попала именно ракета Ха-22, в интервью Настоящему Времени рассказал заместитель мэра Днепра Михаил Лысенко.
– Спасательные работы закончены, но вчера вы говорили, что предстоит сделать еще очень многое. Что происходит сейчас?
– В первую очередь речь идет о вывозе имущества граждан с квартир. Работы планируем начать в понедельник. Сегодня у нас будет встреча с жителями конкретных квартир, где мы получили все контактные данные. Дадим контактные данные людям, которые будут этим заниматься, будут спускать их имущество, перевозить, и каждый собственник укажет, на какой адрес уцелевшее имущество он хочет перенести.
Кроме того, у нас осталось еще несколько недемонтированных конструкций, они не угрожают никому совершенно никак и ничем, но нам их надо демонтировать и просто привести в порядок прилегающие территории. Мы практически уже закончили их приводить в надлежащее состояние, но остались мелочи.
У нас также остался большой объем по замене окон в доме: пострадало порядка полутора тысяч окон. Мы уже сняли все размеры, временно закрыли их полиэтиленом, первые два этажа забили ОСБ [от англ. OSB – oriented strand board, ориентированно-стружечная плита] для предотвращения мародерства и прочего, а остальные этажи закрыли полиэтиленовой пленкой.
Все подъезды в настоящий момент, кроме трех пострадавших, сейчас со стеклом, с водой, и сегодня, я думаю, до конца дня они уже будут все с газом.
– Как вы считаете, можно ли будет восстановить дом? Что с ним будет дальше?
– Об этом можно говорить только после того, как мы получим результаты экспертизы. Мы заказали экспертизу – инструментальное обследование дома – и когда нам эксперты скажут, [будет понятно].
На сегодняшний день подлежит демонтажу, то есть ресекции, 97 квартир, это однозначно – 97 квартир, которые требуют отселения. Увеличится это количество квартир после инструментального обследования дома либо не увеличится – мы пока не знаем. Эксперты – достаточно сложные ребята, они боятся лишний раз что-то сказать, чтобы потом их не схватили за язык, и поэтому они говорят очень пространно. Только через две-три недели мы будем знать. Им надо обследовать весь конструктив соседнего подъезда, и только после уже будет принято решение, что делать: какое количество секций демонтируется, какое количество секций не демонтируется и как в дальнейшем все это будет выглядеть.
– Как происходит с жителями города сейчас? Как они справляются?
– Я вам хочу сказать, что эмоциональное состояние наших людей достаточно крепкое. Я, если честно, в первые дни ожидал какой-то массовой паники, хаоса, но ничего подобного не было. Даже родственники погибших в результате этого преступления ведут себя достаточно сдержанно. Я, честно говоря, просто поражен стойкостью нашего народа, стойкостью наших жителей. Все прекрасно понимают, нет никаких криков, нет никаких массовых жалоб, чего-то, все все прекрасно понимают. Но мы действительно делаем очень многое, и у нас ни один человек не останется без внимания: любая помощь будет оказана каждому, кто в этом нуждается.
– Я видела интервью жильцов дома, чьи квартиры были разрушены. Что сейчас с теми, у кого не было родственников или друзей, к которым они могли обратиться?
– У нас предоставлено помещение для проживания – достаточно приличное общежитие, общежитие Строительной академии. Не как в советские времена, где кровати и все остальное,– все достаточно прилично. Но туда обратилось из общего числа отселенных всего 17 человек, остальные предпочли остаться у своих родственников, друзей либо знакомых.
С этим проблем нет, когда наши службы обзванивают, в основном люди говорят: "Нет, спасибо, мы лучше будем у друзей, нам будет здесь спокойнее и комфортнее". Сейчас ситуация складывается таким образом.
– Вчера мы рассказывали, что за день удалось опознать три тела. Это очень тяжелая работа. Вы можете немного об этом рассказать?
– Работа сложная. На сегодняшний день из 46 человек неопознанными у нас остаются 16. Восемнадцать человек уже похоронили.
Все происходит при поддержке нашей психологической службы. И понятно, это даже не обсуждаем, это все на средства не родственников погибших, а города и людей, которые нам помогают.
– Вы назвали случившееся преступлением. Многие уточняют, что это был теракт. Как идет следствие: смогли ли точно установить, откуда была выпущена ракета?
– А совершенные операции разве не являются преступлением? Террористический акт – да.
Я не могу давать подобные комментарии, откуда, кто, куда стрелял. Во-первых, я не военный, я этой информацией не располагаю. Я единственное могу сказать, что на месте у нас присутствовали из сотрудников МЧС люди, которые ранее работали на территории города Николаева, и сейчас они в порядке ротации переведены на территорию города Днепр. Этих сотрудников несколько человек. И когда мы добрались до завалов четвертого или третьего этажа и появился такой специфический стойкий запах, сразу в один голос они сказали (тогда же еще никто не знал – ракета, какая ракета?): Х-22. Я говорю: "Почему?" Они говорят: "В Николаеве нам в администрацию прилетела точно такая, точно такой же запах был, его ни с чем не спутаешь". То есть это, что в первые часы сами сотрудники МЧС сказали. Они говорят: "Вы найдете обломки – вспомните наши слова: это Х-22".
