Депутат Европарламента Сергей Лагодинский призвал создать общеевропейскую программу выдачи гуманитарных виз россиянам, выступающим против войны. "Будущее России сидит в холодных коридорах наших миграционных ведомств – в наших городах и деревнях, куда пытаются сбежать российские диссиденты. Необходимо спасти ту Россию, с которой нам предстоит иметь дело в будущем", – объяснил он.
Сергей Лагодинский, депутат Европарламента от Германии, представляет немецких зеленых. Он родился в Астрахани, в начале 90-х был однокурсником российского оппозиционера Алексея Навального в Йельском университете в США. Семья Лагодинского переехала в Германию в 1993 году. 11 октября Лагодинский был в Киеве в тот момент, когда российские военные нанесли по городу очередной ракетный удар.
О своей инициативе Сергей Лагодинский рассказал Настоящему Времени.
– Какую реакцию коллег по Европарламенту вызвал ваш призыв?
– Эта тема воспринимается очень разношерстно. В принципе, все говорят: "Да, необходимо помогать российской оппозиции, диссидентам". Но когда дело касается миграционной политики, Европейский союз и европейские страны по-разному видят решение. Германия и некоторые другие страны довольно открыты к этому решению. Другие страны, особенно те, которые находятся на границе с Российской Федерацией, пытаются закрывать границы.
– Страны Балтии, Польша, Финляндия стали вводить запреты на въезд в шенгенскую зону для россиян с визами, выданными любой страной ЕС. Какие оценки это вызывает в Европарламенте?
– Мы сделали недавно очередную резолюцию по ситуации в Украине и в Российской Федерации. И там, например, призвали не забывать об индивидуальном праве на получение убежища. Это касается и многих так называемых дезертиров – людей, которые не хотят служить в армии. У них у всех по международному и европейскому праву есть право в единоличном порядке подать на убежище. И если границы действительно закрываются очень плотно, у них это право просто исчезает. Это не значит, что они получат это убежище, но, в принципе, получение необходимо.
Моя часть запроса все-таки больше касается диссидентов – людей, которые всегда были против этой войны, против режима. Сейчас многие из них пытаются и дальше покинуть страну, и им необходим статус. Европейский парламент в 2018 году принял решение, больше рекомендательного характера, что должны быть гуманитарные визы, То есть визы, которые можно получить в посольстве непосредственно в стране твоего постоянного места жительства и с ней ехать в Евросоюз. Такого у нас нет. Честно говоря, зная разношерстную миграционную политику, это не совсем реально. Но мне было важно поднять этот вопрос и каким-то образом мотивировать отдельные страны еще больше вводить национальные гуманитарные визы.
– Как предлагаемый механизм неких общих гуманитарных виз должен работать? Визы такого рода должны перестать быть национальными?
– Здесь может быть два пути. Мы бы выдавали европейские визы. Шенген – это же тоже такой определенный европейский стандарт. То есть это был бы стандарт гуманитарных виз, которые бы выдавались или всеми членами Европейского союза в их национальных посольствах, или в представительствах Европейского союза в третьих странах. Чтобы люди не шли пешком или каким-то образом пытались въехать в Евросоюз нелегально, а абсолютно легально с соглашением о приезде и получении статуса.
Скажу вам честно, учитывая настроения в Евросоюзе, не думаю, что это реальный путь – именно европеизации гуманитарных виз. Но я говорил с коллегами из Литвы и Финляндии, и они меня заверили, что гуманитарные коридоры останутся. Нам надо их расширять. Потому что мы видим количество людей, которым необходима помощь. У нас [большое количество] депутатов, которые подписывают требования об отставке Путина. Есть люди, которые находятся в опасности, например ЛГБТ-сообщество, у них дополнительные проблемы, если критикуют режим. Есть очень разные тяжелые ситуации. С одной стороны, нужна гибкость, с другой – расширение гуманитарных коридоров. В Германии мы это делаем, в Литве. Надеюсь, другие страны последуют этому примеру.
– Но при этом есть и другая позиция, которая, наверное, ближе гражданам Украины: если все россияне, которые могут что-то изменить в России, уедут, то кто же будет менять?
– Позиция украинских друзей такая жесткая, я абсолютно это понимаю – у них есть на это абсолютное право. Они могут занимать эту позицию против страны-агрессора, страны-убийцы. Не совсем уверен, что это право есть у нас как у европейцев. Мы находимся несколько в другой ситуации.
Понимаю, приграничные с Российской Федерации страны заботятся о безопасности. Поэтому необходимо увеличить и проверку всех желающих (получить визу). И мой подход: мы не всем туристам открываем страны, а именно только диссидентам и оппозиционерам.
Не верю в то, что, если мы закроем границу для определенных людей, они возьмут вилы и пойдут на баррикады. Наоборот, имея шенгенскую визу, они будут знать, что если к ним утром придут стучаться, то они каким-то образом смогут быстро выехать из страны. То есть шенгенскими визами мы их поощряем оставаться и делать их важную работу. Знаю много коллег, которые именно так и работают.
– Как приезжающие из России в Германию доказывают, что они уехали именно от мобилизации? Ведь наверняка не все успели получить повестки.
– Опять же, в Германии гуманитарная программа работает не для тех, кто бежит от мобилизации, а для тех, кто выступал против режима и войны. Недостаточно поста в фейсбуке с критикой Путина, чтобы получить гуманитарную визу.
Что касается людей, бегущих от мобилизации, по законодательству Евросоюза они имеют право подать на беженство и объяснить, что есть вероятность того, что по возвращении их заберут в армию, которая совершает преступления против человечности. В таком случае суды и ведомства должны проверять их кейс. Европейский суд справедливости сказал, что должна быть большая вероятность того, что им дадут убежище.
