В окрестностях Мариуполя российские военные и боевики "ДНР" арестовывают украинских волонтеров и чиновников за то, что они отказываются сотрудничать с оккупационной властью. Об этом сообщил мэр Мариуполя Вадим Бойченко. В то же время подконтрольные оккупационной власти СМИ показали сюжет, как мариупольские полицейские выходят "на службу" в сотрудничестве с оккупационными властями. Этим видео поделился советник мэра Мариуполя Петр Андрющенко. Люди на видео рассказывают, что руководители просили их выезжать из города, однако они остались из-за родственников, работы и жилья.
Мы поговорили об этом с Петром Андрющенко.
— Расскажите про эту историю с украинскими силовиками, которые, по вашим утверждениям, пошли на сотрудничество с оккупационными властями. Сколько их? Как это произошло?
— Сколько их – мы узнаем в ближайшее время, я думаю. Подсчеты не такие сложные, но и не такие простые. В общей массе всех наших правоохранителей, к сожалению, есть такие люди, которые переходят на сторону оккупационной власти. С одной стороны, это массовое явление. С другой стороны, в процентном соотношении с теми полицейскими, которые обеспечивали правопорядок в Мариуполе и его окрестностях, это не такой большой процент. И это хорошая новость. Но, к сожалению, такие люди есть, которые перешли буквально сразу. Это видео мы взяли, естественно, со стороны оккупантов. Они очень хвалятся этим. Мы достаточно долго его ждали, потому что знаем, что, к сожалению, количество таких людей идет на десятки, которые предали присягу, которые предали страну, которые предали свой долг и людей, которых они должны были охранять.
— А как это возможно? Мы видели много историй с оккупированных территорий: из Бучи, из Черниговской области. Там расстреливали даже тех людей, которые записались в тероборону. А как этим украинским силовикам удалось вообще пережить первые дни захвата?
— Как-то так. Мариупольцев много, слава богу, пережило, несмотря ни на что. Вот так они и пережили. Я так подозреваю, в подвалах, в бомбоубежищах, как и все люди, в отличие от нашей патрульной полиции, которая все время была под обстрелами на улицах во время оказания помощи. Просто пересидели, дождались. Моральные аспекты всего этого очень сложные. Точно так же, как и то – как возможно российским солдатам расстреливать мирных людей? Как в принципе возможно было такое вытворить в Мариуполе, как после этого вообще можно идти на какое-либо сотрудничество добровольно с оккупационной властью? Я думаю, эти ответы нормальному человеку непонятны. Мы живем в другой плоскости, в другой системе координат, в другой системе ценностей. Поэтому найти ответ на вопрос – как возможно, что такая мораль существует на земле, – я думаю, мы никогда не найдем, по крайней мере для себя.
— Вы опубликовали фотографию, как мариупольцы стоят в очереди за водой в городе. Объясните, воды до сих пор нет во всем городе? Как вообще завозят воду в Мариуполь?
— Воду как завозили – так и завозят. В городе есть один источник воды, где ее набирают, – это исторически самый старый источник воды, ему уже века. Фактически вода там, мягко говоря, не готова для того, чтобы быть питьевой. Ее надо кипятить. Это самый резервный источник воды, который мы нашли после того, как все остальные были уничтожены. В принципе, в нормально функционирующем городе это очень временное решение вопроса, чтобы люди просто не начали умирать от жажды. Но, как мы видим, оккупанты не способны там наладить ничего. В части зон города вода появилась в кранах, но, опять же, ее качество не питьевое – это чисто техническая вода, ее тоже не хватает. И в принципе на этой фотографии – типичное утро мариупольца: прийти с баклажками, с ведрами в точку выдачи воды, отстоять очередь, набрать воды. Этой воды хватит людям в лучшем случае на день. И утро следующего дня начать примерно так же. Такие реалии нашего Мариуполя в состоянии оккупации.
— А что еще вам рассказывают сейчас те украинские чиновники, которые остались в Мариуполе? Вообще они остались? Оккупационные власти как-то пытаются их привлекать к организации жизни города путем угроз?
— Безусловно. Потому что, к нашему сожалению, часть светлых голов, которые знают, как и что должно работать, начиная от того, какой тумблер зачем нужно отключить, они остались в городе либо за городом – в мариупольском районе. Последние полтора месяца очень активно идут поиски. Фээсбэшники, эмгэбэшники ищут наших людей. Поскольку добровольно они не хотят, путем угроз заставляют идти на коллаборацию, заставляют идти на сотрудничество. Очень распространенная угроза – угроза детям. Мы в такой ситуации не стесняясь и не прячась говорим, что если есть прямая угроза жизни, то, пожалуйста, занимайтесь работой. Эта работа гуманитарная, жизнь наших мариупольцев дороже для нас, чем условные статусы. Мы у себя ведем учет, мы знаем, кто пошел добровольно, кто пошел недобровольно. Все эти данные мы передаем в том числе и нашим спецслужбам. Поэтому после деоккупации будет очень понятно, кто есть кто. Коллаборантам спрятаться не удастся, а наши люди точно не попадут под ответственность.
Да, идет поиск чиновников, поиск специалистов, поиск учителей, поиск медиков. Медиков, например, которых захватили фактически в больницах, когда заходили, часть депортировали в Донецк – они вынуждены там работать. Те, которые остались, вынуждены жить фактически в больницах – их не выпускают, чтобы они не сбежали. Поэтому ситуация на самом деле не соответствует тем картинкам, которыми нас потчует с утра до ночи российская пропаганда. Это настоящее гетто, это абсолютное отсутствие цивилизации, это средневековье с бартерным обменом, с натуральным обменом. В общем, жизнь в городе ужасная. И все это на фоне до сих пор не разобранных руин, постоянно достают тела погибших из этих руин. Нам уже даже страшно предположить, какая реальная цифра погибших в Мариуполе, потому что мы уверены, что Хиросиму с Нагасаки мы уже переплюнули вместе с их последствиями после ядерной бомбардировки.
