Украинских военных, вышедших с территории завода "Азовсталь" в Мариуполе, доставили в бывшую исправительную колонию в селе Еленовка под Донецком, сообщает агентство Reuters со ссылкой на очевидцев. Исправительное учреждение находится под контролем российских военных и представителей сепаратистской "ДНР".
О том, что это за учреждение, мы поговорили с советником мэра Мариуполя Петром Андрющенко.
— Расскажите, что вам известно про тюрьму в Еленовке? Известно ли вам точное количество украинских военных, которых в эту тюрьму вывезли?
— Ситуацию с военными мы не комментируем, пока все не закончится. Но я вам скажу, что, по нашим подсчетам, просто мариупольцев в этой тюрьме находится три-четыре тысячи – тех, которые признаны неблагонадежными и которые не прошли фильтрацию. Поэтому там ситуация достаточно критическая. Данные оттуда поступают минимальные. Есть определенные люди, кто оттуда вырвался. Они находятся в ужасном состоянии, рассказывая, что там происходит. Это настоящий концлагерь: пытки, туалет раз в сутки, никаких прогулок. То есть это просто жесткие условия содержания. Ну и в принципе это бывшая украинская колония. Она была предназначена для содержания людей, которые осуждены пожизненно. Эта колония сама по себе из тяжелого режима. А уже восемь лет она используется – или готовилась, а теперь используется – для содержания наших людей, к сожалению.
— А эта тюрьма использовалась в течение этих восьми лет – до начала большого вторжения в Украину? Была еще тюрьма "Изоляция" в Донецке. Можете сравнить эти тюрьмы?
— "Изоляция" более жесткая тюрьма, безусловно. Это действительно донецкий Освенцим. Еленовская тюрьма, по нашим данным, до этого не использовалась в течение восьми лет, по крайней мере в период холодной фазы войны, когда не было горячего противостояния с 2015 года. Получается, "Изоляция" предназначена для людей высшего уровня, которые не проходят фильтрацию. Туда везут в первую очередь наших военных. До этого действующие военнослужащие, действующие правоохранительные органы, как правило, попадали в "Изоляцию" после фильтрации.
А тюрьму в Еленовке, по нашим данным, используют больше как низкий и средний уровень опасности для оккупационного режима. Поэтому людей из Еленовки, которые ломаются и не проходят фильтрацию, по нашим данным, их в том числе переводят в Донецк. И мы считаем, что их дальше содержат в "Изоляции". Но из Донецка, как вы понимаете, информацию получить очень сложно.
— Вы говорите, что те люди, которые выходят из тюрьмы в Еленовке, находятся в жутком состоянии. Как эти люди оттуда выходят? Почему их оттуда выпускают? С кем-то из них вам удалось поговорить?
— Да, конечно, удалось. Выпускают, потому что это вообще случайные люди, попавшие в тюрьму за банальные татуировки. Их продержали 30 дней со всеми прелестями содержания, с пытками, с голодом, с жаждой. Потом просто заставили подписать какие-то документы. Мы так понимаем, что это, скорее всего, документы о сотрудничестве, потому что люди там уже готовы на все. И их просто отпустили восвояси. Есть люди, которые буквально пешком из Еленовки попадали на подконтрольную Украине территорию. Справку о фильтрации там не выдают, а без нее ты на территории Донецкой области вообще не человек. Для оккупантов ты бесправное животное. Поэтому очень сложно. Они очень сломлены, потому что там действительно очень тяжелые условия, там настоящие пытки. Это не сравнить с фильтрационными колониями вокруг Мариуполя.
— В этой колонии в Еленовке допросы и пытки проводят сотрудники, которые приехали из России, или это все-таки люди, которые находились последние восемь лет на захваченной территории Донецкой области?
— Отбросив формальности, что они все – граждане России, на самом деле это действительно сборная солянка. Там есть фээсбэшники, там есть так называемые эмгэбэшники "ДНР". Там абсолютно обе стороны представлены. Притом что мы видим, что зачастую они расходятся: разные интересы по Донецкой области, разное использование одних и других. Но там представлены, к сожалению, обе стороны. Слышно по говору, говорят наши люди, фээсбэшников много. Они принимают участие в допросах, в пытках. Тут как раз та самая история, когда действительно все – граждане Российской Федерации. И формально, и неформально.
— Когда вы узнали, что туда повезли украинских военных, о чем вы подумали?
— Я не буду комментировать. Придет время, мы поговорим с вами о том, что мы думаем, что мы знаем, как мы относимся. Пока мы просто всей страной молимся, чтобы с нашими защитниками было все хорошо.
— Вы сказали, что Россия может отдать Мариуполь в распоряжение кадыровцам. Можете рассказать подробности?
— Такую информацию мы уже получали, в том числе из окружения близких к оккупационной власти людей. Вчера мы уже видели первый визит вместе с Саблиным – это депутат Госдумы России – кадыровских и чеченских бонз. Понятно, что они это превозносят как помощь в восстановлении. Но наши люди говорят, что это было больше похоже на инвентаризацию активов, которые можно забрать.
В принципе мы вполне реальным считаем такой сценарий, потому что город оказался абсолютно недружественным к оккупационной власти, вплоть до саботажа. Поэтому с точки зрения запугивания, с точки зрения расплаты за что-то и установления какого-то контроля за торговыми потоками, мы считаем, что такой сценарий более чем возможен на сегодняшний день. Для Мариуполя это один из самых плохих сценариев, потому что когда информация просочилась в город, люди в страхе перед будущим начали рассказывать больше о прошлом – когда кадыровцы были в городе: об изнасилованиях, о грабежах. Это ужасно. Люди очень не рады тому, что это, возможно, случится. Дальнейшая судьба Мариуполя настолько не определена самой Россией, что пока мы наблюдаем, фиксируем и строим свою аналитику, в том числе и то, как мы максимально можем этому противодействовать.
