Российская армия меньше недели назад покинула Черниговскую область. Сейчас в регионе началось восстановление инфраструктуры, но в селах в Черниговской области продолжают находить новые могилы местных жителей: российские военные не разрешали людям хоронить погибших на кладбищах.
Волонтеры рассказали проекту "Донбасс.Реалии" о том, как погибли местные жители. Журналисты издания также смогли идентифицировать около 20 военнослужащих российской армии, которые воевали в Черниговской области. Речь идет о 35-й военной мотострелковой бригаде из Алейска на Алтае и 90-й танковой дивизии из города Чебаркуль Челябинской области. С некоторыми из них удалось даже поговорить. Большой материал об этом опубликовало издание "Донбасс.Реалии".
Ярослав Кречко, один из журналистов, проводивших расследование, в эфире Настоящего Времени рассказал о том, что удалось узнать об этих военных.
— Действительно мы эту информацию получили от нашего источника в одном из разведывательных органов Украины – это фотографии некоторых военнослужащих, некоторые фамилии этих военнослужащих. И дальше наша работа заключалась в том, чтобы найти их в соцсетях, найти их контакты. Нам удалось также связаться с некоторыми из военнослужащих во "ВКонтакте", дозвониться удалось только одному – Виталию Антонову. Мы написали во "ВКонтакте" всем фигурантам нашего расследования. Некоторые из них ответили, в частности, один из военнослужащих 90-й танковой дивизии Максим Клименко написал: "Фамилию мою видел? Я сам наполовину украинец". Он также отрицал, что принимал участие в войне против Украины, и написал нам о том, что в последний раз был в Украине в 2011 году, когда во время школьных каникул приезжал к бабушке.
Для меня, честно скажу, было некоторой неожиданностью то, что он и другие военнослужащие, которые нам отписались, и Виталий Антонов, которому мы дозвонились, отрицают свое участие в войне против Украины. Я подумал – почему, это же не 2014 год, не 2015 год, когда свое участие в войне на Донбассе Кремль отрицал, отрицал, что отправляет туда регулярные российские войска. Но потом я себе на этот вопрос ответил тем, что то количество преступлений, которое сейчас открывается – и это не только Буча. Даже в том селе в Черниговской области по состоянию на несколько дней назад нашли уже пять тел погибших украинцев, которых не просто убили – их еще и пытали. Поэтому служба в российской армии, мне кажется, сейчас это не то, чем стоит гордиться.
— В твоем материале был эпизод про российского военного, который написал отказ в дальнейших боевых действиях в связи с тяжелым психологическим состоянием из-за погибшего друга. Откуда вы эту информацию получили? И можно ли по той информации, которая у вас есть от источников, судить, как много людей отказываются воевать и как много погибших было в тех соединениях, которые воевали в Черниговской области?
— Сложно судить и как-то обобщать эту информацию, потому что мы получили здесь такой отдельный случай. Из всех 15-20 военнослужащих, имена которых нам удалось раскрыть, только один Сергей Мальцев написал отказ, по той информации, которая есть у нас. Опять же, он не писал о количестве погибших в его подразделении. Но если человек действительно написал рапорт и отказывается от дальнейшего нахождения на территории Украины, наверное, количество потерь именно в его подразделении было значительным. Потому что мы понимаем, что в российской армии это имеет какие-то последствия, если ты пишешь подобного рода рапорт.
— По той информации, которая есть, по тем записям, которые есть в социальных сетях, понимаете ли вы, как долго каждый военный в отдельности находился на территории Черниговской области? Их ротировали за то время, пока область была оккупирована, или нет?
— Судя по той информации, которая есть из рапорта Мальцева, речь идет о том, что он был на территории Украины с 24 февраля, то есть с первого дня полномасштабной войны, до 31 марта. Это как раз приблизительно то время, когда российские подразделения были выведены из Киевской, Черниговской и Сумской областей.
— После того, как началась война на Донбассе в 2014 году, российским военным запретили пользоваться социальными сетями. Судя по тому, что мы видим, получается, что они этот запрет обходят?
— В 2014-2015 годах, я помню, много информации можно было получить непосредственно из профилей в соцсетях. Они даже фотографии различные выставляли в общий доступ. Сейчас этого нет. Все фотографии, которые мы показали в материале и которые опубликовали затем в статье, где они в российской военной форме с красными отличительными знаками – такие элементы на форме, которые российские военные используют во время войны в Украине, – мы получили от наших источников. Их не публиковали в соцсетях. Но они [российские военные] делились ими со своими девушками, родителями, женами, родственниками и так далее.
Один из военнослужащих – Вячеслав Попов. Из тех фотографий, которые у нас есть, есть заключение, что они со своим подразделением поселились в частном доме украинских селян. Он фотографировал на свой телефон и пересылал своей девушке различные украшения. На этих фотографиях можно заметить надписи на украинском языке: они действительно сделаны в Украине, и видно тактический красный элемент на форме Вячеслава Попова. То есть он присылал своей девушке косметику, различные украшения, я так понимаю, для того, чтобы показать ей, спросить: надо ей это или нет. Или, может, сказать: "Вот что я тебе привезу домой на Алтай". Они активно фотографировали себя, находясь в Украине, но не выставляли эти фотографии в соцсети. По крайней мере, мы проверили соцсети каждого из них и не нашли там фотографий из Украины в общем доступе.
