Европейская премьера фильма Марины Эр Горбач "Клондайк" о жизни семьи на оккупированной территории Украины и крушении рейса MH17 состоится на 72-м Берлинском кинофестивале в конкурсе "Панорама". Фильм также отобран в конкурс американского кинофестиваля "Сандэнс".
Герои "Клондайка" – молодая семья, оказавшаяся в селе Грабово Донецкой области во время крушения "Боинга". Ирка и Толик ожидают рождения первого ребенка; война жестоко врывается в их жизнь вместе с обломками самолета. Женщина отказывается эвакуироваться, даже когда деревню захватывают вооруженные группировки. Главные роли в фильме исполнили Оксана Черкашина, Сергей Шадрин и Олег Щербина.
Режиссер Марина Эр Горбач после учебы в Киевском национальном университете им. И. К. Карпенко-Карого окончила магистратуру киношколы Анджея Вайды в Польше. Марина является членом Европейской киноакадемии. Живет в Стамбуле, снимает фильмы в копродукции Украины и Турции и замужем за турецким кинорежиссером и продюсером Махметом Багадыром Эром.
Горбач рассказала Настоящему Времени о своем пути в кино, методах работы с актерами и съемках "Клондайка".
– Марина, как вы оказались в Турции?
– Мы познакомились с Багадыром на фестивале в Азербайджане, встретились вновь на Берлинале в 2005 году, где я участвовала в Talent Campus. Потом, когда я училась в школе Вайды, он постоянно приезжал. Мы тогда были студентами, смотрели короткометражки друг друга и сошлись на почве кино.
– Легко ли было вам, начинающей кинематографистке из другой страны, пробиться в турецкой киноиндустрии?
– Я приехала уже во взрослом возрасте со своим характером и приоритетами. У нас семейная компания, все решения принимаем сами, занимаемся своими фильмами и получаем от этого удовольствие. Если бы у меня возникло желание снимать сериалы, войти в большую индустрию, возможно, пришлось бы труднее.
– Насколько активно в ваших проектах участвует муж?
– По-разному. В первом – "Рычание черных псов" (2009) – он был сценаристом, сорежиссером и даже актером. В "Люби меня" – вторым сценаристом. В "Омаре и мы" (2019) – его сценарий. А в "Клондайке" Багадыр взял на себя копродюсирование, международные контакты, продажи, избавил меня от многих хлопот.
– Что вас побудило взяться в картине "Омар и мы" за столь чувствительную, особенно в Турции, тему – массовую миграцию из зон конфликтов?
– В определенный период в турецком обществе было много агрессии к мигрантам. Мы старались смягчить это напряжение. Показать зрителям, относившимся к мигрантам предвзято, что те приехали не по собственному желанию. Очень важно видеть конкретных людей. Главных героев у нас играли настоящие мигранты, профессиональные актеры Тадж Шер Якуб и Хала Алсаяснех. На пресс-конференциях они говорили от себя, рассказывали свои истории.
– Что они делают сейчас?
– Тадж работает в турецком кинематографе, его знают. Хала благодаря кино переехала в Париж к своей семье, получив специальную визу.
– Как у вас появился замысел "Клондайка"?
– Трагедия рейса МН17 пришлась на мой день рождения. В этот день у нас еще и была премьера в Одессе, мы праздновали, у меня еще недавно вторая дочь родилась. Новость очень потрясла. Я остро переживала войну и аннексию Крыма, но именно катастрофа МН17 произвела сильнейшее впечатление, тем более что нам почти сразу предложили эвакуацию в Турцию. Вот мы празднуем, вот моя сестра и мама, и тут подходят работники консульства с предложением быть готовыми сесть в самолет.
Это опасность, которая непосредственно коснулась тебя. Хотя все равно ты можешь только воображать то, как сбили "Боинг". Эта коммуникация со своим воображением является основным принципом режиссерского видения в "Клондайке". Не просто рассказать историю, а сделать это сквозь призму своих эмоций.
– Вы как-то упоминали, что у вас есть своя система работы с актерами. В чем она заключается?
– Сначала мы создаем биографию героя, начиная с того, где он родился. Какие родители, во что одевался, какой характер имел в детстве, как впервые влюбился, поворотные точки в жизни. То есть максимальное наполнение персонажа всевозможными деталями. Потом наращиваем эту биографию в серии этюдов. За один-два месяца такой работы актер проживает героя. И входит в кадр с уже готовым характером. При такой системе часто возникают интересные нюансы. Мы избегаем стандартной репетиции, которая чревата штампами.
– В "Клондайке" блестящий дуэт основных исполнителей. Как вам их удалось найти?
– Я еще в 2017 году, когда представляла проект на питчинге, показывала своих героев как персонажей с картин Марии Примаченко. Я вообще верю, что люди – это животные, поэтому искала исполнителей с определенными животными признаками и инстинктами – психологически гибких актеров с внешностью, которая могла бы поддержать замысел.
Сергей Шадрин и Оксана Черкашина образовали на экране невероятную пару. Я в восторге от того, как они выложились. Даже когда приходилось снимать 27 дублей и было очень тяжело, особенно Оксане, потому что она много работала телом, физически – все равно они находили внутренние ресурсы. У нас не было ни одного эпизода, где пришлось бы сказать "Ну все, все устали, стоп".
– Все-таки вы взялись за трагическую, сложную тему. Какую сверхзадачу вы ставили перед собой?
– Я не думала передавать что-то очень глобальное. Мне лично было очень страшно. И я от этого ужаса устала. Наши страхи на самом деле подпитывают миф о сверхдержаве России, которая придет и всех поработит. У меня это вызвало протест. Невозможно все время быть в стрессе. Но, мне кажется, кино получилось глубже противостояния собственным страхам. Используя трагедию МН17, я хочу ответить также на другие вопросы: почему люди остаются в зонах конфликта, почему там вообще идет война, почему там стреляют по их домам?
– "Сандэнс", Берлинале – первые фестивали такого калибра в вашей карьере. Побаиваетесь?
– У меня сейчас другие хлопоты. Очень приятно, когда отборщики пишут письма, но пока не увидишь зрителя в зале – сложно назвать эту картину фильмом Марины Эр Горбач. Вот когда я почувствую эмоцию зрителя, то и смогу сказать, что "Клондайк" – мое кино. Пока что я у него на работе.
– Знаете, у меня складывается впечатление, что большие фестивали заметили наше кино, только когда оно заговорило о войне. Вспомнить тех же Ирину Цилык, Валентина Васяновича, Наталью Ворожбит…
– Это, увы, нормально. Вспомните Боснию. Война – очень впечатляющее событие в плане драматургии. Надеюсь, будут и другие картины. На питчинге в Одессе в этом году я видела много интересных проектов не о войне.
– Все-таки вы турецкий режиссер или украинский?
– Я украинский режиссер, живущий в Турции. Я и ментально, и культурно связана с Украиной. Это не о месте, это об ощущении себя. Но проживание сразу в двух культурах, конечно, обогащает.
– Конечно, вы сейчас заняты фестивалями. Но у вас наверняка есть замыслы следующих фильмов?
– Очень хотела бы снять детское кино. Детский артхаус, так сказать. Возможно, задействуем американские связи, в этом смысле надеемся на "Сандэнс" – там большой скаутинг новых проектов. Еще один сценарий – как я его называю, комедия существования – о молодом человеке в городе. Плюс у Багадыра два проекта – мечтаю, чтобы он их снял. Как скоро все это произойдет – никто не знает.
