В России изучают данные, которые получили в ходе переписи населения. Официально ее итоги опубликуют только в апреле 2022 года. Однако уже несколько недель всех удивляет цифра, которую назвали власти: якобы опросили без малого 100% населения страны. При этом журналисты с мест пишут совсем о другом: переписчики рассказывают об апатии респондентов, а также об "административной переписи" – внесении в базу данных из домовых книг без согласия жителей.
Что уже сейчас можно понять о ходе и итогах переписи и на чем в первую очередь скажутся возможные искажения – об этом в эфире Настоящего Времени мы поговорили с Андреем Колесниковым, экспертом Московского центра Карнеги.
— Мы видим репортажи разных негосударственных СМИ, читаем комментарии независимых экспертов – плюс-минус все сходятся в том, что в целом у населения к переписи большая апатия. Как вам кажется, почему население встречает перепись с таким настроением?
— Вы знаете, это схожие психологические механизмы с теми же самыми выборами, например. Мероприятие государственное, ходить на него можно, скорее, из-под палки. Если смысл выборов еще кому-то, может быть, ясен, то смысл переписи не объяснен населению совсем. Явным образом пиар-кампания вокруг переписи провалена: то ли не выделено достаточно денег, то ли просто отбывал номер кто-то, кто, собственно, отвечал за эту самую пиар-кампанию.
О переписи не знали, перепись была неинтересной, перепись для многих, вероятно, неожиданность – так государство относится к достаточно важному мероприятию, которое позволяет этому государству управлять не вслепую, а как бы видя страну. Значит, государство не хочет видеть эту страну.
— А есть ли здесь место страху: скажу я, например, какие-то данные, а меня родное государство подвесит за такой крючок, будет знать обо мне слишком много?
— Конечно. Конечно, граждане воспринимают государство как некую практически враждебную силу, которая придет, что-то узнает, потом оштрафует, какой-нибудь не тот налог, будет знать финансовые тайны семьи. И этот страх, конечно, преобладает у многих. Люди не обязательно должны понимать, для чего все это государством затевается: если государством что-то затевается – то затевается плохое.
То же самое с доверием к результатам такого рода мероприятий. Как нет существенного доверия к результатам выборов, как нет доверия к смертности, связанной с ковидом, к официальным данным – так нет, наверное, к переписи как таковой. К процессу и к ее результатам это самое доверие будет низким.
— Росстат говорит: 99% населения переписали. Но даже какой-то элементарный опрос на улице, я даже своих родственников сегодня спрашивал – 99% никак не получается. Как вам кажется, зачем искажать данные?
— Вы знаете, я не думаю, что специально руководство Росстата искажает, но они подставились совершенно невероятным образом. Кто же поверит в то, что переписано 100%? Поначалу они даже говорили, что больше, чем 100%. Да, какое-то дублирование информации, естественно, существует – но поверить в то, что до такой степени дублируется информация, достаточно сложно. Это значит, что они просто плохо работают.
В 2010 году [на Радио Свобода] выступал Александр Евгеньевич Суринов, предыдущий председатель Росстата, человек из недр советской статистики вышедший, очень серьезный профессионал. Насколько я помню, он ссылался на какие-то данные в ходе прошлой переписи, что 53% переписали – во всяком случае, первичные данные были такие. Это ближе к правде, на самом деле. Но невозможно просто технически, физически это сделать при такой низкой информированности населения.
— Может быть, у вас есть предположение, от этих искаженных данных кто в первую очередь пострадает: наука, демографы? Наталия Зубаревич, в частности, говорила, что для науки будет большая проблема, большая потеря из-за того, что не получит наука честных справедливых данных.
— Конечно, для науки это важно. Но в том числе есть и прикладной аспект науки, который помогает государству понимать, например, на каком свете оно находится. Вот мой любимый индекс, любимый показатель – я его называю "индексом канализации". В 2002 году, например, по переписи, 71% жилищ были с канализацией. В 2010 году – уже 83%, то есть как бы прогресс. Мы можем измерять прогресс в буквальном смысле слова, в таком сугубо бытовом по каким-то данным переписи. При этом, кстати говоря, собственно туалет имели только 75% жилищ: то есть канализация где-то была, но очевидно, люди живут в каком-то бараке или в коммунальных условиях.
Эти все вещи государство должно понимать, в том числе осуществляя некую адресную социальную поддержку, которая для государства вроде бы является очень важным аспектом деятельности – с точки зрения покупки лояльности населения, ну и, может быть, социальной помощи населению тоже. Не понимая численности населения, не понимая того, из чего состоит это население, сколько населенных пунктов исчезло...
Ведь между, допустим, переписью 2002-го и 2010 года 48% населенных пунктов исчезло – в основном, конечно, сельских. Это концентрация, опять же, населения в определенных очагах жизни и исчезновение этой жизни между этими очагами. У вас было сказано в сюжете, что Москва и Санкт-Петербург приросли населением – это говорит о том, что эти агломерации пухнут от тех людей, которые приезжают сюда жить, потому что в других местах жизни нет. Это ведь тоже важно понимать.
