Белорусский журналист телеканала "Настоящее Время" Роман Васюкович уехал из страны 16 июля. Сейчас он находится в Киеве. Как Роман пересекал границу, почему до последнего момента не покидал страну и что такое "тревожный чемодан" журналиста, об этом мы спросили нашего корреспондента в прямом эфире программы "Утро".
— Мой самый главный вопрос – как ты покидал Беларусь? Что происходило на пограничном контроле и что ты увидел необычного?
— Я летел обычным рейсом Минск – Тбилиси, я не чувствовал и не чувствую за собой никакой вины, поэтому принципиально не рассматривал какие-то тайные тропы, чтобы выехать из страны. Поэтому я купил обычный билет на самолет и поехал в минский аэропорт. Но уверенности, во всяком случае на сто процентов, в том, что смогу вылететь в Минск, у меня не было. Я бы сказал, что это было 50 на 50, так как я уже был задержан в минском аэропорту зимой, поэтому допускал, что возникнут проблемы. Но после усиленного досмотра, кое-каких дежурных вопросов я все-таки смог пройти паспортный контроль, и без какого-либо задержания я смог сесть в самолет.
Либо ты окажешься в СИЗО, либо сможешь выехать
Здесь нужно понимать две вещи: власти Беларуси зачищают информационное поле, гражданское общество Беларуси, и, во всяком случае на тот момент, когда я улетал, у меня и у других коллег еще оставалась возможность вылететь. То есть это два варианта – либо ты окажешься в СИЗО, либо все-таки сможешь выехать. Вопрос – смогу ли я вернуться в ближайшие дни или в ближайшие месяцы – очень, конечно, серьезный. И, конечно, я думаю, что въехать без проблем у меня не получится.
— Я так понимаю, что для некоторых активистов иногда есть еще третий вариант, когда на них уже заведены уголовные дела, и они покидают Беларусь тропами через наземную границу в Украину или в Литву, обходя весь пограничный контроль.
— Да, это так, потому что люди не уверены в том, что на них не заведены уголовные дела. Зачем далеко ходить – были случаи, когда человек просто прямо в аэропорту узнавал, что он проходит подозреваемым по какому-либо уголовному делу. Как правило, это касается мирных акций протеста, и из аэропорта он уезжал просто в минское СИЗО.
— Ты оставался, наверное, одним из последних независимых журналистов в Беларуси, мог делать свою работу. Расскажи об особенностях своей работы в последние месяцы. Были ли какие-то правила безопасности, возможно, были какие-то договоренности с компанией? Как тебе удавалось делать те материалы, которые ты делал?
Какое-то мракобесие по отношению к независимым журналистам
— Про особенности я коротко скажу, что за все 26 лет власти Александра Лукашенко к независимым журналистам всегда было особенное отношение, но в последний год после так называемых президентских выборов это, конечно, стало какое-то мракобесие по отношению к независимым журналистам. Выходить на улицу, сделать уличный опрос, задать людям какой-то вопрос – это считалось каким-то, что ли, героизмом. Потому что появиться с камерой и микрофоном на минской улице – это существенный риск, что ты просто не вернешься домой, потому что будешь задержан, [получишь] штраф либо какой-то протокол в лучшем случае – это еще, можно сказать, легко отделался.
Поэтому это существенное, конечно, изменение за последний год. Власти однозначно мстят за освещение протестов, и улица от журналистов зачищается – это, конечно, к сожалению, факт. Просто сейчас выйти на улицу – это практически невозможно.
— Я знаю об одном из твоих случаев. Еще в июне месяце ты опрашивал людей на улицах Минска... Я, правда, не помню, был ты с микрофоном "Настоящее Время" или уже нет, но ты написал пост в фейсбуке о том, что изменилось поведение людей, которых ты опрашивал.
— Да, это правда было недавно – в начале лета. Мы рискнули выйти с микрофоном на улицу, чтобы поинтересоваться мнениями минчан. Вопрос, насколько я помню, касался введения санкций. Мы интересовались, как простые белорусы относятся к этой мере. И, нужно сказать, что не только работа в отношении журналистов изменилась – ужесточилась – со стороны властей, но и люди очень запуганы. Даже когда вопрос касался политического какого-то опроса, люди прямым текстом говорили: "Извините, я боюсь, что меня узнают и потом найдут". То есть говорить свое мнение белорусам сейчас в прямом смысле слова небезопасно, и ради интереса я даже посчитал: открыто высказать свою позицию по этому вопросу соглашался то ли каждый четвертый, то ли каждый пятый белорус, а все остальные просто отказывались, проходили мимо.
— И были случаи, когда ты уже записывал человека, а потом, пройдя через несколько кварталов, этот человек возвращался к тебе и просил удалить, да?
Фраза "за мной придут" – это топовая сейчас фраза в Беларуси
— Да, это была интересная история. Было очень жарко, молодой человек высказал мнение по вопросу введения санкций, а потом буквально через 15 минут действительно вернулся и попросил нас удалить его ответ, хотя, на мой взгляд, он там ничего особенного не сказал. Он действительно через 15 минут вернулся – не поленился по такой жаре вернуться к нам. Примерно остановку он прошел по Минскому проспекту и попросил удалить. Я спросил: "Почему?" Он сказал: "Я опасаюсь того, что за мной придут". Фраза "за мной придут" – это очень такая топовая, к сожалению, сейчас фраза в Минске, да и вообще в Беларуси. Мы пошли ему навстречу, потому что наша одна из главных задач – не навредить человеку. Мы удалили его комментарий.
Страх в обществе действительно колоссальный. Возможно, мне кажется, уже на кухнях люди опасаются говорить, не говоря уже о том, чтобы высказывать свое мнение публично на камеру журналистам независимого телеканала – это просто уже за какой-то гранью. И это такая данность, к сожалению.
Если ты живешь в Беларуси, то априори должен держать у себя в голове, что к тебе рано или поздно придут
— Ты понимал, что к тебе в любой момент могут прийти силовики? У тебя были какие-то правила? У тебя был собран "тревожный чемодан"? Связь с родителями – вдруг чего? Как ты действовал?
— Если ты живешь в Беларуси и занимаешься независимой журналистикой, то это априори – ты должен держать у себя в голове, что к тебе рано или поздно придут либо ты будешь задержан на улице. А "тревожный чемоданчик" – это, может, иронично звучит для людей, которые не живут в Беларуси, которые не знают нашей реальности. Да, у меня и у других коллег был просто рюкзак, где лежала зубная щетка, зубная паста, другие предметы личной гигиены, минимальная одежда, вода. И если, условно, едешь в метро, идешь на работу, идешь даже в магазин или просто гуляешь по улице – у тебя всегда с собой эта сумка. Не говоря уже о том, что ты выходишь на какую-то съемку, нет уверенности в том, что ты вернешься. Я думаю, наши зрители знают, что передачи на Окрестина не принимают. Не факт, что у тебя эту сумку просто не заберут, если ты будешь задержан, но хотя бы какая-то такая минимальная уверенность, что тебе будет чем умыть лицо и почистить зубы в изоляторе.
— Последние месяцы работы журналистом в Беларуси – это был огромный риск. Но ты оставался практически до последнего. Почему?
Я откладывал до последнего свой отъезд
— Для всех коллег, которые оставались либо еще остаются в Беларуси, я думаю, здесь ничего особенного нет, и многие мои коллеги находятся в более худших условиях сейчас и находились ранее. Действительно, я откладывал до последнего свой отъезд, искал всегда какие-то причины, какие-то возможности продолжать, на что-то надеялся действительно. Просто мы журналисты, мы должны рассказывать, что происходит, тем более для меня это было важно, чтобы весь мир знал, что происходит в Беларуси, как нарушаются права человека, как избивают людей. И я считал это своей обязанностью.
— Сейчас можно говорить, что внутри Беларуси независимую журналистику полностью уничтожили? Или где-то в регионах кто-то еще "партизанит" независимым журналистом?
— Здесь сложно сказать точное число, потому что разгромы и репрессии идут каждый день. Ты озвучил цифру – 63 обыска только за 10 дней. Понимаете, что сегодня начался понедельник, и нужно просто следить, что может быть. Разгромлен самый топовый крупный портал TUT.BY, разгромлена "Наша Нiва", разгромлен офис Радио Свобода, задержаны журналисты "Белсата", репрессии и разгромы продолжаются.
Приходит информация о том, что люди уезжают либо люди задержаны, я имею в виду – журналисты, приходит каждый день, поэтому сказать точное число, конечно, невозможно. Редакции просто выезжают массово – и региональные, и минские, которые еще остались, – в целях безопасности и в целях, самое главное, продолжать хотя бы дистанционно, хотя бы не из Беларуси, но рассказывать о том, что происходит в нашей стране, потому что, по понятным причинам, делать это из тюрьмы, из изолятора невозможно.
Конечно, это объективно, это не то что черный день – это черный год для белорусской независимой журналистики продолжается. И хочется верить, что мы через какое-то время сможем все восстановить, возобновить и дальше работать в своей стране и на благо своей страны. Но разгром белорусских независимых медиа продолжается с каждым днем – это правда.
— Каким ты запомнил Минск? Видно сейчас на улицах Минска, что происходит в стране?
Появиться в рубашке белого или красного цветов – это уже большой риск, что ты уедешь в изолятор на Окрестина
— На первый взгляд, если, например, ты – такая известная фраза – не интересуешься политикой или, допустим, ты приехал в Минск, ты не увидишь ничего особенного. Работают кафе, метро, общественный транспорт, люди идут на работу, с работы и так далее. Но в то же время если ты хотя бы немного интересуешься тем, что происходит, и здесь не имеет значения, белорус ты или не белорус, то ты увидишь тонированные бусы, которые ездят по Минску, которые патрулируют, ты увидишь крепких парней, которые также ходят патрулируют город Минск. И появиться, условно говоря, в рубашке белого или красного цветов – это уже очень большой риск, что ты уедешь в изолятор на Окрестина либо в другой какой-нибудь изолятор города Минска, поэтому, на первый взгляд, он производит обычное впечатление европейского города, но на самом деле если углубиться в тему, то это десятки тысяч репрессированных людей, это аресты, это избиения, пытки, которые происходят в изоляторах, которые, к сожалению, не заканчиваются.
Суд в Минске 6 июля оштрафовал Васюковича на 870 рублей (около $343) за работу без аккредитации: его обвинили в нарушении порядка изготовления и распространения продукции СМИ (часть 3 статьи 23.5 КоАП). Претензии журналисту предъявили за эфир программы "Главное" 25 мая.
Аккредитация корреспондента Настоящего Времени Романа Васюковича была аннулирована белорусским МИДом 29 августа 2020 года "на основании представления Межведомственной комиссии по безопасности в информационной сфере при Совете Безопасности Республики Беларусь". Тогда же и на том же основании были лишены аккредитации корреспонденты белорусской службы Радио Свобода, немецкого телеканала ARD, журналисты ВВС, Reuters, AFP, Associated Press и RFi. Более десятка журналистов на тот момент получили по несколько суток ареста и штрафы за "нарушение порядка организации или проведения массовых мероприятий" (статья 23.34 КоАП). Их задерживали во время выполнения их профессиональных обязанностей – они освещали акции протеста после президентских выборов.
В апреле 2021 года корреспондента Настоящего Времени оштрафовали за книгу "Белорусский Донбасс" журналистов Игоря Ильяша и Катерины Андреевой. Ее изъяли 11 декабря в аэропорту Минска, когда Васюкович возвращался из Киева. Книги отправили в Министерство информации для "экспертизы на экстремизм" и в итоге признали экстремистскими. Васюковича оштрафовали на 20 базовых величин (580 белорусских рублей, около $220).
