Осужденный за экстремизм активист Марк Гальперин, основатель и лидер организаций "Новая оппозиция" и "За смену власти", вышел на свободу из колонии-поселения в Зеленограде.
Марк Гальперин – общественный активист, с 2011 года член движения "Солидарность" и партии ПАРНАС. Его неоднократно задерживали на оппозиционных митингах. Гальперин также принимал участие и в совместных с националистами акциях "Новая оппозиция". В 2018 году Гальперина приговорили к двум годам лишения свободы условно по части 2 статьи 280 УК РФ ("Публичные призывы к экстремистской деятельности через интернет") – его обвинили в том, что в своих видеороликах он якобы призывал к осуществлению действий, "направленных на нарушение территориальной целостности России". Позже срок был изменен на реальный.
В интервью Настоящему Времени Гальперин рассказал, как, по его мнению, изменились протестные настроения в России за то время, что его не было на свободе:
— Не кажется ли вам, что в современной России быть осужденным по "дадинской" статье уже становится почетно?
— Вы ошибаетесь, и я ошибаюсь. У меня не "дадинская" статья, хотя 212-я тоже есть – она была возбуждена лет пять назад, потом ее забросили. У меня 280-я статья – организатор экстремистского сообщества. Понятно, что я никакой не экстремист, никакое экстремистское сообщество не создавал, но тем не менее дали два года условно, потом заменили на реальный срок. Два дня назад я вышел на свободу.
— Сразу после вашего освобождения у вас взял интервью корреспондент "Соты" Артем Кригер, и после этого его якобы задержали и увезли. У вас есть подробности этой истории?
— Он был без маски, к нему подошли полицейские, и началась какая-то перебранка, но в хорошем смысле – никто никого не оскорблял. Я так понимаю, что ему все-таки выпишут штраф за нахождение в общественном месте без маски и без перчаток. В этом кафе далеко не все были в масках, но поскольку мы притягивали внимание, к нам подошел полицейский.
— Задержали именно за то, что был без маски?
— У меня есть такое предположение, да. Других сведений нет.
— Расскажите, пожалуйста, о вашей жизни в колонии-поселении.
— Это колония-поселение №2 Зеленограда, там содержатся осужденные за небольшие или нетяжкие преступления. Относительно условия более-менее хорошие, но тем не менее есть определенные особенности – там достаточно трудно в психологическом плане. Не то что тебя осужденные как-то шикают – я был на хорошем счету и у администрации, и у осужденных, – но этот режим, распорядок дня – здесь не стой, туда не ходи, сюда не заходи, построения – все это морально нагнетает.
Какие-то нелогичные, не поддающиеся здравому смыслу правила, которые не понимает даже сама администрация. Но тем не менее это все нагнетается – это неприятный момент. И то, что неприятно, – ты не можешь пойти в то время, в которое ты хочешь, помыться, покушать, поспать, если устал. Вот такой солдатик, с роботом можно сравнить. Люди должны быть там как роботы или как какие-то овечки, которых поставили в загон в стойле, вывели из загона: "Иди туда". Это напрягало.
— Как-то удается получать информацию о том, что происходит за пределами колонии?
— Да. Я имел право звонить 15 минут в день, что и реализовывал с удовольствием. Звонил жене, друзьям. Так что я был в курсе событий. И мне еще приносили раз в неделю "Новую газету" – это тоже было приятно.
— Можно было выписать "Новую газету"?
— С передачками мне жена приносила. Сначала были определенные какие-то сложности, пытались меня подписать на газету, но она приходила крайне нерегулярно, потом решили просто с передачками передавать.
— Как считаете, за полтора года вашего пребывания в колонии-поселении жизнь в России существенно изменилась?
— Я еще ее не почувствовал в политическом плане, но мне по телефону и на свиданиях, которые были в определенное время разрешены, я понял, что свободы уменьшились, что люди сейчас боятся что-либо сказать, выйти на улицу, покричать и прочее. Мы откатились назад.
— Насколько я понимаю, у вас четвертый день?
— Да, я вышел в четверг. Время тут быстро идет.
— В России фактически уже развязалась предвыборная кампания, но у вас есть определенные ограничения. Вы строите планы на будущее, чем вы сейчас будете заниматься?
— Да, планы есть. Естественно, я не пойду на выборы, даже если бы была такая возможность. Выборов в России нет, это только показуха. Мои планы следующие. Я хочу обратиться к нации, к людям, к стране в целом, сказать, что мы можем, конечно же, отступать и дальше, вступить на зону Северной Кореи. Но зачем? Мы талантливые умные люди, можем производить товары, услуги, можем соревноваться со всем миром, но не в злобе и ядерном оружии, запугивании всех и вся. Мы можем соревноваться в производстве современных товаров и услуг, в науке, в спорте, в культуре. Вот наше предназначение, вот предназначение нашей нации. Но вместо этого со всеми ругаемся: поссорились с Украиной, со всем остальным миром. Что это такое? Русские люди достойны этого? Нет. Я хочу задеть эту струну и на этом фоне объединить протестное движение. И только потом к нам потянутся просто недовольные люди.
Протестное движение – сколько? Ну миллион по всей стране. Далеко не все хотят участвовать – это опасно и прочее. Но недовольных миллионы – не то что в 10, а в 20-30 раз больше. Все взрослые люди испытывают определенные проблемы в жизни, они ищут способы их разрешения, но каждый упирается в свою конкретную. Кто-то как-то решил со здоровьем, с экологией, с учебой, с работой, еще что-то. Крутятся, но не понимают, что это системная ошибка. Может быть, даже и понимают, но не знают, что предпринять.
Так вот оппозиция должна вывесить флаг и сказать: "Вот мы здесь хотим изменить ситуацию в стране кардинальным образом. Убрать и коррупцию, и воровство, и ложь – самое главное. Присоединяйтесь к нам". Но пока что этот флаг каждый по отдельности пытается поднять. Он тяжелый, в одиночку не получается, он падает, все эти акции единовременно проходят. Одна группа по 100 человек что-то пытается сделать, все это разваливается. Лучше всего получается у Навального, но все равно ему в одиночку тоже трудно это сделать, тем более он сейчас за решеткой.
