Пятого февраля суд приговорил 21-летнего Дмитрия Гопту к двум годам лишения свободы за участие в протестах 10 августа в Жлобине, когда люди вышли на площадь и требовали честных выборов. Молодого человека признали виновным в участии в массовых беспорядках и насилии в отношении сотрудников силовых структур, хотя реально от его действий никто не пострадал, сообщает белорусская служба Радио Свобода. У Дмитрия официально диагностирована умственная отсталость, и он подписал все признательные показания, которые на него составили в милиции. При этом экспертиза пришла к выводу, что, несмотря на проблемы с психикой и свой диагноз, Гопта может быть привлечен к уголовной ответственности за свои действия.
Белорусы создали петицию с требованием освободить больного парня от наказания. По словам матери осужденного Ольги Гопты, которая 16 февраля впервые была на свидании с сыном в гомельском СИЗО, Дмитрий тяжело переживает лишение свободы: постоянно плачет и не может спать.
Ольга говорит, что умственную отсталость ее сыну диагностировали в 2012 году, когда он учился в школе. В заключении врачей сказано: "Умственная отсталость легкая; расстройство поведения, требующее постоянного наблюдения, лечения и ухода".
"Дима начал ходить поздно, может, в два года. У него было косоглазие, поэтому в шесть лет ему сделали операцию, – рассказывает мать. – Он никогда не понимал своих потребностей, как другие дети: он и сегодня может выйти на улицу в мороз в кроссовках, а в 30-градусную жару – в теплой куртке".
Мать и сестра все эти годы присматривали за Дмитрием и заботились о нем, хотя это и было тяжело:
"Мне было тяжело. Потому что не хочешь верить в такие особенности и пытаешься воспитать его как обычного ребенка", – говорит Ольга.
Она вспоминает, что, когда ее сын пошел в школу, стало ясно, что "что-то нужно делать".
"В школе ему было тяжело. Дети жестоки, а он не мог ответить словами. Были драки, – рассказывает Ольга. – Потом Диму перевели в интеграционный класс. Он любил уроки труда, физкультуру. Играл в футбол, ходил смотреть хоккейные матчи".
После школы Дмитрий учился в лицее в Рогачеве по рабочей специальности: в том училище была создана специальная группа для подростков с особыми потребностями.
"Он еле окончил лицей: у него были проблемы с другими детьми, на него поступали жалобы от мастера. Диме не давали работу, потому что он не понимал, как делать, что делать, – говорит Ольга. – Но ему нужно было как-то жить, ведь я не буду жить вечно! Группу инвалидности нам не дали, заявили: "Мы работаем с более тяжелыми диагнозами". Я бегала по Жлобину, чтобы найти ему работу. Но все просто смотрели на него и не брали никуда".
Мать говорит, что единственное предприятие, куда согласились взять Дмитрия на работу, была лесопилка, но он там проработал только неделю.
"Они сказали: "Ну, мы не можем его удержать, он не понимает, что и как делать! – говорит Ольга. – А комиссия снова сказала мне: "Вы не пытались найти ему работу". Как это не пытались?! Его даже не зарегистрировали на бирже труда! В итоге ни группы, ни работы".
Женщина объясняет, что ее сын – доверчивый и наивный, любит находиться среди людей, слушать их.
"Бывает, что мы вечером соберемся: он положит голову на кулаки и внимательно всех выслушает", – замечает Ольга.
Она говорит, что не знала, что Дмитрий 10 августа пошел на митинг.
"Мы знали обо всех событиях и старались никуда не пускать Диму. Может, 10 августа он вечером ненадолго и выскочил во Дворец культуры металлургов, – рассуждает мать. – Но в 23 часа он уже был дома. У нас в городе есть место сбора молодежи возле Дворца культуры металлургов. Они были там 10 августа. Интернет был отключен, новости не читали: многие выходили на улицу, чтобы посмотреть, что происходит".
Дмитрия Гопту задержали 28 августа, спустя две недели после митинга. Он провел три дня в одиночной камере и признался, что был во Дворце культуры 10 августа, а потом его отпустили. По словам матери, она узнала от юриста и следователя, что сына обвинили в участии в массовых беспорядках. Еще через некоторое время следователи начали утверждать, что Гопта бросал камни в силовиков.
"Я говорю своей дочери: представьте себе, что это за беспорядки 10 августа? – возмущается Ольга. – О камнях тогда не было и речи! Просто он был там. Адвокат пришел к нему 28 августа около 17:00, но к тому времени он "во всем сознался". Дима – такой человек, которому легко внушить желаемое".
Ольга говорит, что когда в Беларуси заработал интернет (его отключали на время выборов 9 августа и в последующие дни), они с сыном "смотрели дома разные ролики о том, как полиция обращается с людьми, об этом насилии".
"Дима слишком переживал за людей, думал, может быть, так будет и с ним в полиции", – говорит Ольга Гопта. Она не исключает, что именно поэтому, когда его задержали, он дал признательные показания. Также мать говорит, что когда Дмитрий был отпущен из следственного изолятора, он рассказал ей, что его там избивали, хотя никаких видимых следов побоев на нем не было.
"Может, его избили, а может, у него просто сложилось такое впечатление. Его очень легко запугать, – подчеркивает Ольга. – Потом Диму еще несколько раз вызывали к следователю – и все утихало. Я уже думала, что дело до суда не дойдет. Но они схватили другую группу молодых людей. И после их ареста в деле появились камни, что Дима якобы кидал их".
Доказательств в виде видеозаписи против Дмитрия Гопты в суде представлено не было. Обвинение в насилии в отношении представителей силовых структур было основано лишь на собственном признании Гопты и показаниях одного свидетеля. Тот заявил, что якобы видел, как Дмитрий бросал камни в силовиков. Двое других свидетелей заявили, что вообще не видели Гопту на протестах 10 августа.
"Он был так напуган. Он ходил в каждый суд – его трясло. У него энурез, поэтому он часто просил в суде сходить в туалет, все это было очень нервно, – рассказывает Ольга. – Видимо, ему сказали, что, если он во всем признается, его не посадят. Но перед приговором он взял машинку для стрижки волос и побрил голову, а также попросил попрощаться с племянником. Я ему говорю: "Ты скоро вернешься домой!" А он сказал: "Нет, надо прощаться".
По словам матери, семья до последнего момента не верила, что Дмитрию дадут реальный срок.
Во время свидания с сыном Ольга узнала, что Дмитрия держат в камере на троих, сокамерники его не оскорбляли. Но сыну, по ее словам, очень тяжело находиться в тюрьме.
"Это тяжело. Он плачет, я плачу. Где-то он меня успокаивал, где-то я его успокаивала. Он спросил, как дела дома, сказал, что хочет домой, – рассказывает Ольга. – Еще сказал, что не может спать по ночам: а ведь дома мы смеялись, что если Дима коснется подушки, он тут же упадет и не проснется. А теперь да, он весь на нервах".
Ольга говорит, что адвокат подал кассационную жалобу на приговор Дмитрию в Гомельский областной суд, и надеется, что тот, возможно, смягчит наказание.
Интервью на белорусском языке опубликовано на сайте Радио Свобода
