56-летний монтажник Игорь Троцкий был тяжело ранен омоновцем вечером 9 августа на проспекте Машерова в Минске. В тот вечер тысячи белорусов вышли на протесты против фальсификации выборов президента Беларуси: это были первые часы протеста, который продолжается уже более четырех месяцев. Троцкий рассказал белорусской службе Радио Свобода, что участия в протестах не примниал, но все равно был ранен. Несмотря на то, что слышал только один выстрел, который был в него сделан, он получил целых шесть пластиковых пуль "размером с оливку" и перенес несколько операций.
На проспекте Машерова в Минске в тот вечер были ранены светошумовыми гранатами и резиновыми и пластиковыми пулями несколько человек. Двое были вывезены машинами скорой помощи и лечились в гражданских больницах, четверо, в том числе и Троцкий, были отправлены в военный госпиталь. Дело о ранении Троцкого до сих пор не открыто, но его самого допрашивали следователи и изъяли его одежду, в которой он вышел на улицу 9 августа.
Троцкий рассказывает, что политикой никогда не интересовался, но любит историю и увлекается нумизматикой. Вечером 9 августа мужчина вышел на прогулку. Он был один, флагов у него с собой не было. По его словам, гуляя по улице, он ничего не кричал.
Игорь оказался у стелы на проспекте Машерова. ОМОН, по его оценке, стоял примерно в 150 метрах от него.
"Фургон остановился, из него выскочил сотрудник ОМОНа и выстрелил в меня. Специалист, тоже бывший омоновец, сказал мне, что в меня стреляли, скорее всего, из дробовика. Выстрел был один, а вылетело, как позже выяснилось, целых шесть пуль, – рассказал монтажник. – Две пули попали в правую руку, две в бок, две в ногу, одна из них разбила телефон. В машине скорой помощи из меня вынули две пули: я их видел, они были размером с оливу".
"Люди стояли далеко от меня, не могли сразу побежать мне на помощь. Но машины скорой помощи были поблизости, видимо ожидая серьезных событий", – пояснил он.
Раненого Троцкого доставили в 432-й Военно-медицинский клинический центр Вооруженных сил Республики Беларусь. Как позже рассказали медики, в ночь с 9 на 10 августа только в военный госпиталь поступило 30 человек с огнестрельными ранениями. На следующий день ранения получили еще около 70 человек.
Игорь рассказывает, что первую операцию ему сделали в ту же ночь, а затем его трижды отправляли в реанимацию. Также 10 августа врачи провели ему диагностическую лапароскопию, чтобы определить, остались ли еще пули внутри тела.
"Десятого августа сделали надрезы около пупка, вставили устройство и убедились, что пуля не застряла во внутренних органах. Меня трижды отправляли в реанимацию, – вспоминает он. – Четырнадцатого августа мне сделали вторую операцию. Как-то было сложно достать эти пули: мне порезали бок в совсем другом месте. У меня были рваные раны от пластиковых пуль, я весь посинел".
В выписке Троцкого из больницы указан следующий диагноз: "сочетанная травма живота, правой верхней и нижней конечностей, множественные слепые травмы живота, правого плеча, правого бедра. Множественные инородные тела (черные пластиковые шарики)". Таким образом врачи подтвердили, что пули, которыми стреляли силовики, не были резиновыми, как утверждали ранее власти.
Операции, по его словам, прошли хорошо.
"Через несколько дней я встал и начал помогать остальным: у моего соседа Константина даже костылей не было, он не мог встать, – рассказывает Троцкий. – В курилке мы поговорили с ребятами. Все говорили, что стояли не в толпе, а одни. Стреляли в тех, кто стоял в стороне, в одиночку".
По его словам, среди тех, кто лечился в госпитале, были раненные в спину, голову, руки, ноги – и резиновыми пулями, и пластиковыми, и осколками светошумовых гранат.
"Был парень с полностью сломанной пяткой, на которой не было даже мяса – торчала голая кость", – вспоминает Троцкий.
Утром 10 августа его, как и всех других раненых, допросили сотрудники Следственного комитета, которые приехали в военный госпиталь.
"Меня только что вывели из операционной, я еще не оправился от наркоза, но со мной пытались поговорить сотрудники милиции. Тогда я не мог ответить, – вспоминает Троцкий. – Они составили протокол, но я его тогда не подписал: сказал, что не умею читать без очков. При мне была сумка, в которой были очки, права, ключи, документы. Вот, говорю, принесите очки, прочту, подпишу. Потом медсестра вызвала дежурного врача, он что-то подписал, якобы с моих слов. В больнице вещи мне так и не отдали: сумку я забрал уже после выписки из Следственного комитета".
Семнадцатого августа Троцкого выписали из военного госпиталя. Лечение он продолжил в поликлинике, 27 августа ему сняли швы. Но на тот момент раны все еще кровоточили и Игорь, по его словам, плохо себя чувствовал.
"Я монтажник, мне нужно работать на высоте. Я взял еще две недели отпуска за свой счет, немного поправился. Но даже теперь постоянно чувствую звон в голове, – рассказывает он. – К тому же я постоянно живу в Белозерске (город в Брестской области), и там даже невролога в больнице или поликлинике нет. Омоновцев много, а невролога в городе с населением 10 тысяч нет! В райцентре, в городе Береза, есть один невропатолог, но был в отпуске".
После выписки из больницы Игорь Троцкий был направлен на судебно-медицинскую экспертизу. Он прошел обследование, и врачи пообещали отправить заключение в Следственный комитет – и обещание свое сдержали. Но дело в отношении того, кто стрелял в Троцкого, по словам монтажника, так и не было возбуждено.
"Дело не было возбуждено, хотя я лежал в больнице с тяжелейшими травмами", – передает Троцкий слова врача.
"Я понимаю, что нет смысла требовать серьезного суда. Уголовное дело еще не возбуждено, но есть сотни искалеченных и раненых. Они сделают меня виновным", – опасается Игорь.
