Во времена, когда южная часть Сахалина принадлежала Японской империи, а Корея была ее колонией, в южную часть Сахалина начали вывозить корейцев на принудительные работы. Они работали в шахтах, на заводах, строили инфраструктуру. После Второй мировой войны Южный Сахалин отошел Советскому Союзу. Разлученные со своими семьями корейцы пытались сохранить свой язык и культуру, передавали знания детям в надежде на то, что они когда-нибудь смогут вернуться на родину. С распадом Советского Союза у них появился шанс вернуться в Корею, но ни одна программа массовой репатриации не заработала. Сахалинские корейцы, оставшиеся в России, рассказывают, что значит для них современная Корея и почему они выбирают Сахалин.
Юлия Дин работает в Сахалинском областном краеведческом музее заведующим научно-редакционным отделом, она один из ведущих специалистов по истории сахалинских корейцев.
"Около 16 тысяч корейцев подверглись принудительной мобилизации в период с 1939 по 1943 год. Это было абсолютно насильно, набирали в деревнях, – рассказывает она. – Мобилизация была существенно больше чем 16 тысяч. Это около полутора миллионов корейцев. В 1945 году, когда территория Южного Сахалина перешла вместе с Курильскими островами под юрисдикцию Советского Союза, здесь находились 24 тысячи корейцев".
После войны Советский Союз и США заключили договор о репатриации японских граждан и военнопленных, о корейцах речи не шло. Япония отказалась брать на себя ответственность за них, а местным властям требовались рабочие руки, потому что советских граждан на Сахалине не хватало. "Корейцы в этом плане, они знали какие-то основные принципы, которыми могли поделиться. Даже просто что можно есть, условно говоря. Старожилы мне часто говорят, сейнерами ловили минтай в Охотском море. И когда рыбу поднимали, там часто попадались крабы, например, креветки, – рассказывает Юлия. – Русские переселенцы, они вообще не знали, что это такое. Потому что они многие приехали с территории европейской, там нет морепродуктов. Они не знали, как это есть, как это готовить. Они просто выкидывали на берег".
После Корейской войны вопрос о сахалинских корейцах стал политическим. Они так и остались в Советском Союзе, став на долгие годы людьми "второго сорта". До 1979 года корейцы на Сахалине даже не могли получить советское гражданство. "Еще я в школе учился, мы были без гражданства. Потом со временем я писал, помню, президенту Советского Союза, или председателю, раньше было. И нам с отцом дали гражданство Советского Союза", – вспоминает Николай Хон, ветеран Афганистана и Чечни, бывший сотрудник милиции. Сегодня он заведует секцией самбо в Доме детского творчества в городе Анива. Его подопечные входят в тройку лучших по России.
Я через три дня захотел домой. Я захотел в Союз, в Россию
Несколько лет назад Николай помог задержать опасного преступника, за это Корейская ассоциация решила поощрить его поездкой в Корею. "Я через три дня захотел домой. Я домой захотел в Союз, в Россию. И я понял, что это моя родина. Я здесь родился, я здесь учился. Я за эту родину, за Россию, я кровь проливал, – говорит он. – Вы знаете, сейчас у меня нет желания туда ехать. Я там ничего не забыл. Мне хорошо дома, вот здесь".
Мечтала в детстве, чтобы быть русской, потому что так проще
"В детстве быть корейцем было немодно абсолютно, я стеснялась, я не говорила на корейском. Для меня очень много потребовалось времени, чтобы начать говорить. Нужно было быть лучше, чем твои родители, добиться больше и не быть хуже, чем русские советские. Хотя мне, например, повезло, я не испытывала прямо такого сильного, глубокого унижения", – вспоминает Анжела Пе. Она работает в детском саду для детей-билингвов, владеющих двумя языками, в том числе и корейским.
Сейчас дети сахалинских корейцев не знают того унижения, которое Анжеле пришлось испытать в их возрасте: "Были, конечно, в детском саду или там школе какие-то хулиганы, которые называли тебя Кимчигрыз или что-то такое. Было очень обидно, я помню, мечтала в детстве, на Новый год загадывала желание, чтоб быть русской, потому что так проще".
Русское имя Анжелы, как и у многих сахалинских корейцев, псевдоним. "Я думаю, что только корейцы сахалинские могут иметь официальный псевдоним, меня называют на работе Анжела Анатольевна, в школе меня звали Анжела, все мои учителя знают меня как Анжелу, а в документах я Пе Ёнхи, – объясняет она. – Даже в Корее меня знают как Анжела, например, и во всех сертификатах я тоже буду фигурировать как Пе Анжела, потому что скажи "Ёнхи", пол-Кореи развернется, обернется, скажи "Анжела" – только я".
Ее родители – чистокровные корейцы, потомки тех, кого насильно вывезли на Сахалин в 30-е годы. Мама Анжелы вспоминает, что в детстве ей приходилось трудно: питание было скудным, русские дети часто обижали ее, обзывались, а кадеты мореходного училища избивали молодых корейцев, которые любили петь песни под гитару на родном языке. Но даже в таких условиях ее отец пытался передать дочке родной язык и культуру: "Он мне всегда говорил, что вы потомки корейцев, вы должны помнить все традиции: уважение старших, чтобы младших любили, помогали друг другу. В семье все должны друг другу помогать. И он всегда говорил: "Может, я доживу, чтобы уехать в Корею". Но он не дожил, так и умер здесь. И мама умерла, и мой отец умер. Никто не дождался".
Мы росли с мыслью, что Корея – это заповедное место
С развалом Советского Союза у сахалинских корейцев появилась надежда вернуться в Корею, но массовой репатриации так и не произошло. Корейские власти дали понять, что примут только тех корейцев, кто родился до 15 августа 1945 года. Старики в надежде отыскать на родине родных и близких покидали Сахалин, но некоторым искать было уже некого. Корейские власти размещали репатриантов в домах престарелых без пенсионного обеспечения. Это привело к тому, что среди уехавших стариков прокатилась волна суицидов.
Анжела посетила Корею в качестве трудового мигранта. Несмотря на то, что ей удалось сохранить родной язык и обычаи, на исторической родине она чувствовала себя чужой. "Мы росли с мыслью, что Корея – это, кроме того, что это красивое слово, историческая родина, это все-таки то заповедное место, в которое должны были попасть, но не попали. Конечно, это для меня было нечто такое, это запредельное счастье просто, – говорит Анжела. – Я всегда считала, что я настоящий кореец, у меня родители – корейцы без всяких примесей, чистокровные корейцы, я считала, что да, Корея – это тоже моя родина, но по факту оказалось, что это не так".
Помимо работы, Анжела занимается общественной деятельностью – знакомит сахалинцев с корейской культурой, проводит мастер-классы для детей и взрослых: "Я всегда думала, что корейская культура для русских сахалинцев – это не открытие. А вот именно через такие программы понимаешь, что даже в таком маленьком городе, как Анива, мы с ребятами клуба проводили на праздник дегустацию корейских блюд, была огромная масса анивчан, которые никогда не пробовали стритфуд корейский".
С организацией мероприятий Анжеле помогает ее дочь Жанет. Она готовится поступать в престижный корейский вуз, говорит, что всегда хотела получать образование именно в Корее: "Вообще, в русском обществе мне было сложно изначально. Не знаю, почему так, но я всегда жила по канонам корейским. Получается, общаться с молодежью мне тоже проще в Корее".
