Семья Романа Бондаренко, который умер на прошлой неделе после жестокого избиения людьми в штатском, предположительно, белорусскими силовиками, несколько дней назад сообщила, что им не отдают тело погибшего. В ответ на это представители Генпрокуратуры Беларуси 18 ноября заявили, что тело якобы не забирали сами родственники, и опубликовали запись разговора с матерью Романа на эту тему. Родные Романа сообщили, что разговор был "частным", и считают, что силовики не имели права его публиковать.
Об этом мы поговорили с двоюродной сестрой Романа Бондаренко Ольгой Кучеренко.
— Что-нибудь известно, когда состоятся похороны вашего двоюродного брата?
— Сейчас еще толком неизвестно, потому что среду мы посвятили как раз тому, чтобы найти место, где можно попрощаться с Романом. На данный момент мы ждем ответа.
— Что мешает тому, чтобы найти место для прощания?
— Один раз мы выкроили пару свободных часов для того, чтобы договориться с залом, думая, что вопросов слишком много и нужно что-то сделать немножечко заранее, чтобы быть в чем-то уверенными. Мы договорились с залом, вернее, они нам сами предложили свои услуги. А на следующий день позвонили и сказали, что вынуждены нам отказать. Поэтому во избежание повторной такой же ситуации мы решили отложить подобные мероприятия на самый последний момент, когда нам будет выдано разрешение на захоронение. Тогда мы сразу начнем этим заниматься.
— Вам выдали разрешение на захоронение или нет?
— Да, день назад нам выдали разрешение.
— Когда это можно будет сделать? Почему раньше вам не выдавали разрешение? Вам объяснили, что происходило с телом Романа Бондаренко?
— Как сказать – объяснили. Мы даже не знаем, кто нам должен был бы это объяснить. Потому что нас постоянно гоняли из одной инстанции в другую инстанцию, объясняя тем, что здесь мы вам не можем выдать, потому что на это дело уполномочены другие органы – Генпрокуратура, потому что дело передано туда. В Генпрокуратуре мы не могли узнать, потому что они только в понедельник смогут нас принять. В понедельник пришли – человека нет, который с нами уполномочен разговаривать, перенесли на два часа позже. Мы целыми днями вот так ездили.
— Это специально затягивалось, как вам кажется? Выглядит это так, будто тянули время.
— Оно может, конечно, так показаться. Но я такой человек, стараюсь смотреть с оптимизмом, поэтому я пытаюсь находить объяснения, что всякое бывает, такие условия, везде есть свой рабочий день, везде люди заняты, просто, видимо, им сейчас не до нас.
— Вы видели судмедэкспертизу?
— Нет.
— Вы не знаете, от чего умер Роман?
— В справке о смерти написано: черепно-мозговая травма. Возможно, с какой-то более развернутой формулировкой, но в целом это черепно-мозговая травма. А уже подробности какие-то по анализам, по каким-то исследованиям – это мы узнаем, я думаю, что даже, может быть, и не в ближайшую неделю.
— Правда ли, что медкарту стерли в больнице? И зачем это сделали, если это правда?
— Я не знаю, честно говоря. Я это узнала из вашего эфира.
— Об этом пишет телеграм-канал "Белые халаты", где достаточно точная информация до сих пор появлялась, пока его не хакнули.
— Если это так, значит, наверное, так оно и есть. Но вы должны понимать, что если я раньше следила за новостями, то сейчас я новости вообще не смотрю. Я все узнаю из того, что мне кидают мои знакомые, друзья. Мы очень заняты, мы даже не отвечаем на звонки, скидываем, потому что мы то с адвокатом, то где-нибудь в какой-нибудь инстанции, то в пути.
— Вам показалось, что следствие идет в сторону того, чтобы найти, кто избил Романа? Или оно затягивается?
— А я, честно говоря, не вижу, чтобы следствие шло.
— Что происходит с этим следствием?
— Нас выслушали в Генпрокуратуре. Я лично не была в Генпрокуратуре, была тетя, мама Романа. Рома – это мой двоюродный брат. Подробности, какие конкретно там вопросы обсуждались, я не знаю. Но как я поняла, перед Генпрокуратурой поставились какие-то вопросы, на которые хочется услышать ответы. То есть следствие еще не начиналось, только-только.
— Как, в вашем представлении, должны пройти похороны, кто на них будет приглашен и кто на них может прийти?
— Естественно, это все самые близкие и те, кто хочет проститься с Романом.
— Если люди захотят прийти, то вы не против того, чтобы это случилось?
— Почему я должна быть против?
— Вы понимаете, что может так получиться, что это будет немало людей.
— Я всего лишь двоюродная сестра, это мое мнение. Но я считаю, что похороны – это же не свадьба, чтобы на них приглашать или не приглашать. Обычно объявляется дата прощания с человеком, и приходят те, кто желает проститься. Мы примерно так и хотим сделать. Как по-другому? Это должна быть какая-то тайная церемония, на которую только избранные люди придут?
— Я прекрасно вас понимаю. Хочу уточнить: вам намекали, что не надо этого?
— Тетя вообще в принципе не хочет из этого делать какое-то политическое событие, скажем так, из самих похорон. Но это не значит, что она должна ограничивать желающих людей прийти проститься. Нам никто сильно на это не намекал, но мы все прекрасно понимаем, что в этом не заинтересованы.
