Настоящее Время продолжает публиковать свидетельства тех, кого белорусские силовики, а точнее люди без опознавательных знаков, избивали и пытали.
В Минске 12 сентября был задержан 21-летний студент. Его избивали в автозаке, а затем в отделении милиции, пока оттуда его уже практически без сознания не забрали врачи скорой помощи. В редакции есть медицинское заключение с диагнозом избитого: закрытая черепно-мозговая травма средней тяжести; субарахноидальное кровоизлияние (кровоизлияние между мозговыми оболочками), перелом носа, ушибы. Сейчас он в больнице.
Молодой человек просил не называть его имя. Вот его история.
— Расскажите, что с вами произошло?
— Двенадцатого сентября где-то в 5:20 по минскому времени я шел в сторону метро. Видел, что там была какая-то акция и стояло много прессы.
— Вы не протестующий?
— Нет, на видео это видно – в новостях и много где. У меня нет никакой символики, никаких кричалок я не кричал. Я был в волонтерской кофте с Европейских игр – я думаю, это единственное, что могло привлечь внимание ребят. Не знаю, почему именно меня задержали. Хотя по видео видно, что бежали именно ко мне.
— Как происходило само задержание?
— Я отвернулся и смотрел в телефоне, строил маршрут, как пройти лучше к друзьям: в метро или на общественном транспорте. Подбежали, сразу начали меня паковать. Естественно, я не хотел, но что поделать.
Запихнули меня в этот микроавтобус, там сразу мне прилетели удары в лицо. Начали кричать: "Ты координатор из Варшавы, мы тебя знаем". Говорили какими-то общими фразами, не знали, как меня зовут, ничего такого. Пытались запугивать, как-то психологически воздействовать. Били в основном руками – не дубинками. Хотя пара ударов ногами мне тоже прилетела. Я это заметил только на видео. Может, у меня был болевой шок, может, еще что-то. Если немного забегать вперед, то, когда я попал в больницу, родители обнаружили синяки на спине, я не чувствовал, что они у меня есть. Не знаю, может, из-за шока.
— Вы говорите, что давили и угрожали. Чем угрожали?
— Много чем. Когда меня туда положили – между передним рядом и рядом водителя – у меня выключился телефон, и они требовали пароль от телефона. Угрожали изнасилованием, с меня уже снимали шорты и трусы, дубинку друг другу передавали, но, благо, обошлось. Били все также, сказали, что мне светит уголовная статья. Меня назвали координатором из Варшавы, все время били, пытались запугать меня так, чтобы я признал, что я координатор из Варшавы. Видимо, им надо это признание от кого-то, ищут они каких-то таких координаторов. Пугали меня Окрестина, пугали изнасилованием, избиением, статьей, – все в таком духе.
— Вас даже потом на видео писали, я так понимаю, сотрудники милиции?
— Да, я не знаю, писали или нет. Я не назову их сотрудниками милиции, они не представились, просто схватили меня, у них нет ни одного опознавательного знака, они в балаклавах. Я считаю, что это похищение, никак по-другому это не назовешь. Это нарушение всех прав человека. Да, у одного из них я заметил на груди камеру с надписью "Дозор". Я видел такие то ли у сотрудников милиции, то ли у контролеров общественного транспорта что-то подобное. Я обратил внимание, у одного из них точно была эта камера.
— Потом вас привезли в РУВД. Что происходило там?
— Меня привезли в отделение Первомайского района, там меня продолжали запугивать. Должен сказать, еще до этого мы достаточно долго катались по городу. Не знаю, где мы ездили. В какой-то момент меня остановили, вытерли кровь. Я просил врача, терял сознание – был близок к этому. Они открыли дверь микроавтобуса, посадили меня, подошел какой-то человек с камерой, похожий на тихаря, начал снимать меня и говорил: "Признавайся, ты координатор". Я, естественно, сказал, что "какой я координатор – я просто мимо шел, ребята, вы что". Я думал, опять будут бить, чтобы я признался на камеру, но как-то все там достаточно быстро закончилось: он меня снял, посадили меня обратно и поехали дальше.
Привезли меня в отдел, посадили меня на стул, пытались запугивать, угрожать. Предложили мне сходить в туалет, я согласился. И тот, который меня вел, спросил: "А тебя когда-нибудь макали лицом в унитаз?" Я говорю: "Нет". "А хочешь?" "Нет". Благо, тоже обошлось. Вернулся из туалета, посадили на стул, спрашивали пароль от телефона. Я звал долго врача, просил кому-нибудь позвонить, чтобы хоть кто-то знал. Говорили: "Да, скажешь пароль – будет тебе и врач, и все на свете будет".
— Вам показалось, они просто выполняют приказ и поэтому издеваются? Или действительно испытывают ненависть к вам?
— Мне показалось, они верят в то, что они несут, в свои слова. Когда они били, искренне думали, что я какой-то координатор. И привезли, тоже сказали: "Мы привели координатора". Они прямо убеждены в этом. Я пытался с ними нормально поговорить, что-то спросить у них, на что мне отвечали: "Ты что, с*ка, записываешь?" Начали раздевать, говорили: "Пацаны, ищите у него микрофон". Раздевали, искали этот микрофон. Понятно, что никакого микрофона у меня нет. Я просто хотел адекватно и аргументированно с ними поговорить, но они не слушали, они только били.
— Просили отпустить?
— Конечно, просил. Но это не помогает. Я думаю, где-то на уровне подсознания я понимал, что меня так просто не отпустят.
— Как выбрались в итоге оттуда?
— Когда я был уже в Первомайском отделении, эти сотрудники ОМОНа – хотя, вообще непонятно, кто это – уехали. Мне уже окончательно стало хреново. Я вроде что-то слышал, понимал, но я уже вообще ничего не мог делать. Ко мне, по-моему, кто-то подошел, взял меня – я чуть не упал. Вызвали мне скорую. И на скорой прямо оттуда я приехал. Единственное, когда я еще плюс-минус был в сознании, у меня успели узнать фамилию, имя, отчество мое, родителей и фактический адрес, где я проживаю.
— А как отреагировали врачи? Они увидели вас полностью избитого, в гематомах, что они делали?
— Врачи были удивлены, но, я думаю, это далеко не первый случай в их практике такой. Спасибо врачам и спасибо ребятам со скорой. Спасли меня. Не знаю, что бы со мной было, если бы я остался там, я даже думать не хочу. Сразу мне назначили КТ, взяли анализы – кровь из вены.
— А сотрудники скорой помощи, которые приехали, испытывали к вам какое-то сочувствие?
— Конечно. Они все понимают, они видят. Они, я уверен, каждый день сталкиваются с чем-то подобным. Сотрудникам скорой помощи, как и врачам, огромное спасибо.
— Какие диагнозы в итоге?
— У меня сломан нос, черепно-мозговая травма с кровоизлиянием средней степени тяжести. Мне разрешили сфотографировать [диагноз], и вам могу прислать фотографию – там медицинскими терминами написано. Плюс гематомы по телу. Благо, операция мне сейчас не нужна, молодой как-никак, буду как-то восстанавливаться под наблюдением.
— А как отреагировали родители?
— В шоке были родители. Я тоже переживал за них. Я волонтерил под тюрьмой в городе Жодино. Оттуда выходили ребята и говорили, что их семьи не могли узнать, где задержаны их близкие, на протяжении трех-четырех суток. Вы представляете, какой это стресс для родителей. Тут, благо, предупредили, они в этот же день прилетели. Были и злые, и в то же время грустные. Я не знаю.
Конечно, были напуганы, но рады, что я все-таки в больнице, и я тоже был рад, что именно в больницу попал, что все-таки вызвали мне скорую.
— Что вы дальше намерены делать?
— Поправляться, а дальше будет видно.
— Почему скрываете свое имя?
— Сейчас такое неспокойное время. Я жду, что за мной в любой день могут прийти и пришить мне непонятно что. Это же их методы. Они еще там запугивали для того, чтобы я сознался в том, чего я не делал, чтобы, я думаю, подвести меня под статью и посадить. Сейчас кто им помешает это довести до конца?
— Не думали о том, чтобы выехать из страны?
— Не знаю, будем смотреть.
