Президент Беларуси Александр Лукашенко заявил о готовности выдать часть задержанных в санатории под Минском "вагнеровцев" Украине. По словам Лукашенко, прокуратуре и другим правоохранительным органам Беларуси будет "дан зеленый свет", чтобы передать задержанных Украине и России. Ранее о выдаче причастных к действиям незаконных формирований на Донбассе Лукашенко попросил президент Украины Владимир Зеленский.
В своей предвыборной риторике Лукашенко часто говорит о внешних угрозах для Беларуси. И об этом мы поговорили с политическим обозревателем Игорем Ильяшом.
– Встреча Тихановской со своими избирателями проходила на фоне громкой истории задержания 33 россиян – предполагаемых "вагнеровцев". Верите ли вы в слова Лукашенко о том, что он готов передать их Украине?
– Во-первых, я подчеркнул бы, что он не сказал напрямую, что собирается передавать их Украине. Он намекнул, что такое возможно. Он поручил пригласить генпрокуроров и России, и Украины и вместе все это обсудить. Я думаю, что в реальности никакой передачи "вагнеровцев" Украине не будет, потому что, во-первых, Лукашенко прекрасно понимает, какие последствия будут для него со стороны России. Очевидно, что Кремль это воспримет как прямое предательство, как измену и отношения с Кремлем перейдут в совершенно другую плоскость. Последствия будут необратимы для Лукашенко.
Во-вторых, я думаю, что он искренне является человеком, который не понимает, что эти люди сделали плохого и почему их нужно выдавать Украине. Он на протяжении всего конфликта в Донбассе был достаточно верным союзником Путина во всех принципиальных вопросах. Он, конечно, лавировал между Западом и Россией, между Россией и Украиной, но в самых ключевых вопросах, например как голосование ООН по вопросу Крыма, он всегда шел в фарватере политики Кремля. И тут он, я думаю, останется в этом фарватере и не будет в таком важном и чувствительном вопросе, как сотрудничество по теме безопасности, изменять Путину.
– Если он не хочет изменять Путину, если он боится испортить отношения с Кремлем, то почему было сделано это странное, двусмысленное заявление? Ведь это очень рискованный шаг.
– Лукашенко традиционно всегда в ходе всех политических кризисов Беларуси, предвыборных кампаний манипулирует темой внешней угрозы. Сейчас, поскольку в эту кампанию Беларусь вошла со сложными отношениями с Российской Федерацией, эта внешняя угроза представилась в виде российских боевиков. Но нужно обратить внимание на то, что говорил Лукашенко после этого, на то, что он говорил уже после задержания "вагнеровцев". Он, например, говорил, что вообще не знает, кто ведет против Беларуси гибридную войну, что это может быть и НАТО, и Украина, и братская Россия. Совершенно абсурдная и парадоксальная ситуация, когда он однозначно утверждает, что ему забросили из России боевиков, "вагнеровцев", которые тут хотели устраивать теракты и массовые беспорядки, вплоть до государственного переворота, а он говорит, что даже и не знает, кто против него ведет эту гибридную войну.
На самом деле это типичный пример манипуляции, и со временем все эти заявления в адрес России будут самим же Лукашенко дезавуированы. Я думаю, что вскоре образ главного врага переместится куда-то ближе к Западу.
– Такое ощущение, что он уже это делает, потому что уже назвал Владимира Путина старшим братом.
– Братская риторика в отношении России и российского руководства – это типично. Сама по себе она мало о чем свидетельствует, потому что Лукашенко в этой риторике славянского мира, он вполне себя комфортно чувствует и повторяет это постоянно. Но то, что, очевидно, он не идет на прямой конфликт с Путиным персонально, он не объявляет его ни агрессором, ни интервентом, хотя, исходя из начальных заявлений по поводу "вагнеровцев", это было бы логично – обвинить Россию в интервенции и перейти к каким-то жестким политическим мерам.
– Лукашенко заявил, что не считает Россию страной-агрессором.
– Прекрасная иллюстрация. Тема внешней угрозы – это тема для бесконечных манипуляций со стороны Лукашенко, и его главный враг меняется в зависимости от политических конъюнктур. Он вовсе не собирается идти на жесткий клинч с Путиным, и он прекрасно понимает, что Путин – единственный его союзник и в идеологическом плане, в плане системы ценностей, в которых живут Путин и Лукашенко, они близки, поэтому он будет стараться избежать жесткой конфронтации.
– Может ли Лукашенко использовать задержание предполагаемых наемников для устрашения общества и дискредитации своих политических оппонентов? Связать их с Тихановским, Бабарико, Цепкало?
– Собственно, это уже произошло, потому что на следующий день после задержания "вагнеровцев" Следственный комитет Беларуси сообщил о том, что они по предварительному сговору вместе с Сергеем Тихановским, мужем Светланы, и Николаем Статкевичем – одним из лидеров белорусской оппозиции – готовили массовые беспорядки. Совершенно абсурдное и немыслимое обвинение, учитывая, что эти уже два месяца как находятся за решеткой.
И, конечно, то, что так быстро и так неумело Лукашенко связал историю с "вагнеровцами" с белорусской оппозицией, – это, конечно, нейтрализовало тот эффект, который могла бы иметь история с внешней угрозой для белорусского общества. Конечно, это очень быстро превратилось в фарс, и люди не поверили. Еще митинг Тихановской на прошлой неделе в Минске собрал 63 тысячи, а он проходил как раз на следующий день после задержания "вагнеровцев". Он показал, что на электоральный расклад сил, на настроения в обществе история с "вагнеровцами" на самом деле никак не повлияла.
– То есть власти ошиблись – не удалось сбить протестные настроения?
– Да, я думаю, что карта внешней угрозы, российской угрозы особенно, она могла теоретически быть очень толково использована, потому что часть белорусского общества в самом деле очень опасается угрозы со стороны путинской России сегодня, действительно их беспокоит вопрос суверенитета в контексте отношений с Российской Федерацией. Но то, что настолько неумело была разыграна эта карта с "вагнеровцами", показывает, что действительно реализовать эффективно эту тему внешней угрозы Лукашенко не удалось. Не знаю почему – плохо подготовились или вмешались какие-то другие непредвиденные факторы. Но это так.
