Преподаватель Московской технологической школы ОРТ – гимназии №1540 Арман Туганбаев и врач поликлиники №7 при Кировском клинико-диагностическом центре Константин Копанев рассказали, что их и их коллег принуждают участвовать в досрочном в голосовании по поправкам к Конституции. Официально голосование назначено на 1 июля.
Туганбаев рассказал об этом Настоящему Времени в интервью, а Копанев предоставил "Медиазоне" письмо от отдела кадров. В нем сказано, что девять поликлиник, две женские консультации, а также различные отделения должны собрать с сотрудников информацию о том, кто из них в какой день с 25 до 30 июня пойдет голосовать.
"На 01.07.2020 никого не планировать к голосованию. Все должны проголосовать в период с 25.06.2020 по 30.06.2020 года", – сказано в письме.
Туганбаев предположил, что это делается для того, чтобы обеспечить референдуму нужную явку. Чтобы ее повысить, в день голосования россиянам уже дали дополнительный выходной и обещают проводить на участках лотереи, в том числе с розыгрышами квартир и автомобилей.
– Арман, расскажите, с чем конкретно вы столкнулись в школе, где вы работаете?
– Я столкнулся с тем, что департамент образования очень хочет выслужиться и обеспечить нужную явку электората. Поэтому учителей в Москве в довольно большом количестве школ принуждают зарегистрироваться для онлайн-голосования. Причем не просто просят зарегистрироваться, но, видимо, еще и обладают информацией о том, кто это сделал, а кто – нет.
Лично для меня это очень неприятно, потому что в этом месте нарушается тайна голосования.
– Вам конкретно сказали, что нужно где-то зарегистрироваться?
– Да. Конечно, никакого официального приказа, что это необходимо делать, не было. Но, как это часто бывает, пришла достаточно проверенная информация, что очень всем "рекомендуют". Это якобы такой добровольный [процесс].
– А что грозит тем, кто не зарегистрируется?
– Прямым текстом нам никто не сообщал, что будет. Но, например, в определенный момент возник вопрос: что делать людям из Подмосковья? Они не знали, что нужно было сделать для того, чтобы зарегистрироваться онлайн. Им процитировали фразу: если люди из Подмосковья – пусть едут работать в Подмосковье. Из чего можно было бы сделать вывод, что, видимо, грозят увольнением в случае, если это не выполнить.
– А как именно голосовать – говорят при этом?
– Нет, специально подчеркивается, что не указывается, за кого нужно голосовать. Но я подозреваю, что если большое количество людей будет зарегистрировано и они при этом будут знать, что их могут отследить, зарегистрировался ты или нет, то, конечно, многие испугаются и проголосуют так, как нужно. Или хотя бы начнут в эту сторону думать.
– Как вам кажется, зачем власть именно это делает? Им нужна явка?
– Видимо, нужна явка. Может быть, есть надежда, что среди работников бюджетных организаций, среди учителей, которые долго работают и через разные вещи уже прошли, уже есть нужный высокий процент. Но я думаю, что в целом сейчас идет борьба именно за явку.
– Как вы считаете, что следует делать тем бюджетникам, кто не согласен с такими мерами принуждения к голосованию, так же как и вы?
– Мое мнение очень простое. Я шел работать с установкой, что для меня угроза увольнения не так страшна. Я считаю, что если есть работодатель, который хочет меня потенциально уволить, то пускай меня увольняют как можно раньше. Я искренне верю, что хороший учитель легко найдет себе способ заработать деньги.
Если из школы будут увольнять всех учителей, то родители будут искать другие способы обучить [своих детей]. Поэтому у меня страха увольнения нет, и тем более он пропал сейчас, когда эта история получила такую огласку.
Мне кажется, что сейчас любой учитель, который публично заявляет о том, что его тоже заставляют, сразу защищен. В некотором смысле я за себя в рамках увольнения не переживаю, потому что мне кажется, что если меня уволить при такой огласке, то это только подтвердит мои слова и добавит веса всем этим обвинениям. А так как явно была цель сделать это аккуратно, тихо и т.д., то, видимо, мы уже защищены в этом плане. И я бы хотел, чтобы таких, как я, коллег было больше, конечно.
– А вы с кем-то из коллег разговаривали? Что они вам говорят?
– Ситуация очень сложная. Я все-таки стараюсь не сильно давить на коллег. Есть важная история про то, что, если даже меня не уволят, я бы хотел, чтобы у меня не нарушились отношения со всем коллективом, иначе мне придется просто уйти из-за невозможности работать.
В целом, если говорить не только про коллег из школы, но и из других мест, то ситуация патовая. Все замерли в ожидании неизвестно чего. Есть те, кто поддерживает то, что происходит, есть те, кто не поддерживает.
В основном все переживания связаны со школами, как раньше и было. Есть департамент образования, есть тонкая прослойка директоров, есть учителя. И директора часто пытаются найти баланс между тем, что нужно выполнить для департамента, чтобы они отстали, и тем, что нужно сделать для учителей, чтобы им было не так плохо. И они все время находятся в этом поиске.
Большинство учителей как раз волнуется, что даже если возникнет какой-то праведный гнев, то этот праведный гнев обратится как раз на директоров школ, а не на департамент образования, который этим занимается. Я уверен, что большинство директоров школ – кроме тех, кто и до этого хотел бы вводить такие репрессивные меры и сам готов угрожать увольнением учителям, – большинство директоров в заложниках.
Конечно, основной моей целью является именно достучаться, сделать так, чтобы департамент больше так не делал, а вовсе чтобы не сняли директоров. За это многие учителя переживают.
– Вы также отправили обращение на карту "Голос – за честные выборы". С вами как-то связались представители наблюдателей?
– Я позвонил им, потому что мне было интересно, какие именно статьи и каких кодексов нарушаются этими действиями. Я сначала получил у них консультацию по поводу того, какие статьи нарушаются, и только после этого отправил сообщение на карту "Голос". Пока ни оперативный штаб Венедиктова и никакие другие провластные структуры со мной не связывались. А карта "Голос" разместила мое обращение.
