"Виновата, когда терпит и когда защищается". Как судят за убийства домашних насильников в России

В России домашнее насилие считается не преступлением, а "проявлением сложного характера", говорит адвокат Елена Соловьева, которая сотрудничает с Национальным центром по предотвращению насилия "Анна". "Отец моей подзащитной, 55-летней жительницы Владивостока Анжелики Фидерчук, неоднократно бил дочь, когда ее муж был в отъезде", – рассказывает Соловьева.

Отец угрожал взрослой дочери ножом, душил, бил кухонным молотком по голове – обо всем этом Анжелика несколько раз сообщала в полицию. Однако до возбуждения уголовного дела не дошло. "Как правило, в таких случаях, особенно если это родители, участковые уговаривают пострадавших женщин не доводить до суда, говорят: "Родные люди, разберетесь", – объясняет адвокат.

В марте 2018 года во время очередной ссоры отец набросился на Анжелику. Та, в надежде напугать его, схватила со стола нож. Когда отец начал вырывать его, попала ему в бедро – как говорит Анжелика, нечаянно. Мужчина умер от потери крови.

Приехавшие на место происшествия полицейские (их вызвали по просьбе Анжелики), сразу же убедили ее сознаться в убийстве. Следствие интерпретировало его как умышленное (часть 1 статьи 105 Уголовного кодекса РФ). "Это стандартный шаг для наших правоохранителей: они повышают официальную раскрываемость по тяжелым статьям и, чтобы не портить себе статистику, не занимаются расследованием обстоятельств убийства. Никто не проверяет, была ли угроза жизни или предшествовало ли этому домашнее насилие", – говорит адвокат Соловьева. Она напоминает: признание вины в разы снижает шансы на оправдательный приговор, поскольку суды больше доверяют именно первоначальным показаниям, взятым "по горячим следам".

В суде было сложно доказать не только факт необходимой самообороны, но и то, что домашнее насилие в принципе было. "Следствие отказалось проводить судебно-медицинскую экспертизу побоев, нанесенных Анжелике отцом, – нам пришлось проводить ее за свой счет", – рассказывает адвокат. Эпизоды насилия со стороны отца не стали выделять в отдельное производство и не инкриминировали ему посмертно – суд ограничился тем, что характеризовал его поведение как "аморальное" и счел это смягчающим обстоятельством в деле против Анжелики.

Но виновной в умышленном убийстве ее все-таки признали и приговорили к шести годам колонии общего режима. "Анжелика не согласна с приговором. Она говорит: я неоднократно обращалась в полицию, которая ничего не сделала. Зато теперь я виновата в том, что защитила себя сама", – рассказывает Елена Соловьева.

Пытки как часть семейной жизни. Приговор – три года

В деле Марины Киселевой удалось доказать, что домашнее насилие было и даже носило системный характер. Партизанский районный суд признал ее виновной в умышленном убийстве мужа и приговорил к трем годам лишения свободы. Сейчас адвокат Соловьева занимается обжалованием приговора Киселевой.

"Марина была замужем семь лет, и все эти годы супруг ее бил и выпивал. Об этом знали все, но никто не вмешивался – дело внутрисемейное, да еще и двое детей". 31 декабря 2017 года пьяный муж во время очередной ссоры набросился на Марину. Защищаясь, она его оттолкнула, а когда он упал на спину, наступила на него ногой. Как оказалось впоследствии, при этом она случайно пережала мужу-агрессору подъязычную кость, и он задохнулся. "Марина была в шоке. Она сама вызвала полицию, сотрудники которой сразу уговорили ее написать явку с повинной", – говорит Соловьева.

Такие приговоры, как у Марины, наглядно демонстрируют стереотипы, которые укоренились не только в обществе, но и в системе правосудия в целом, рассуждает адвокат: "Не насильник должен прекратить бить, а жертва должна успеть убежать, а не защищаться. Судья сочла, что Марина могла покинуть квартиру, но предпочла остаться и совершила убийство – причем осознанно".

Жертва домашнего насилия хватается за первый попавшийся предмет – это либо вынужденная самооборона, либо аффект, то есть следствие того, что человек доведен до отчаяния, объясняет Соловьева. Российские суды игнорируют этот факт. "Понятие "необходимая самооборона" не ограничивается ситуацией, когда есть непосредственная прямая угроза жизни. Необходимая самооборона включает в себя действия, которые жертва насилия, в том числе домашнего и гендерного, предпринимает, чтобы его прекратить. Это значит, что такая ситуация длится какое-то время, и при отсутствии помощи извне жертва не видит другого выхода", – поясняет адвокат Валентина Фролова. Она напоминает, что именно к такому выводу пришел пленум Верховного суда в 2012 году.

Чтобы доказать необходимую самооборону, нужна тщательная психологическая экспертиза. Она должна подтвердить систематическое домашнее насилие, в результате которого произошел эмоциональный всплеск – и жертва впала в состояние аффекта. "Но следствие либо не предоставляет материалы, подтверждающие длительную психотравмирующую ситуацию в семье, либо настаивает на том, что такая ситуация была привычной для подсудимого, а значит и психотравмы быть не могло, – говорит Елена Соловьева. – Получается, что у нас пытки – это часть семейной жизни, и ничего особенного в этом нет".

"Сейчас ты у меня полетишь, как птичка". Приговор – полгода

Женщина в России подвергается виктимблеймингу (обвинениям в адрес жертвы, а не насильника) и в той ситуации, когда она ответила отпором, и в той, когда терпела, говорит адвокат Евгений Рубинштейн. "Она виновата, когда терпит, когда уходит и если вдруг начинает защищаться. В нашем обществе уверены: жертвы насилия должны терпеть, убегать, скрываться, звать на помощь, но никак не давать отпор", – соглашается адвокат Валентина Фролова.

Так было и в деле Натальи Тунниковой, которую защищал адвокат Рубинштейн. В суде прокурор спрашивал: почему Наталья оставалась в таких отношениях, почему не обращалась в полицию. "Наталья же, как и большинство жертв домашнего насилия, стеснялась рассказать чужим людям, что ее ударили, и надеялась каждый раз, что этот инцидент будет последним", – поясняет Рубинштейн.

В августе 2014 года гражданский муж Натальи Дмитрий Новосельский в очередной раз стал ее бить: набросился с кулаками, схватил за волосы. "После того, как Новосельский сказал: "Сейчас ты у меня полетишь, как птичка", – и стал подталкивать Наталью к открытой двери балкона, она поняла, что либо он ее сейчас забьет до смерти, либо выкинет с балкона", – говорит Рубинштейн. Защищаясь, Наталья ранила Новосельского ножом: она попала в легкое, причинив ему "тяжкие телесные повреждения". "Они, тем не менее, не помешали Новосельскому уже через неделю улететь на отдых в Египет", – замечает адвокат.

Наталья сама вызвала "скорую" и полицию и настаивала, что ее действия были необходимой самообороной. Но ей предъявили обвинение по пункту "з" части 2 статьи 111 УК РФ – "Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия", по которой ей грозил срок в 8 лет.

"Следствие проигнорировало как саму версию Натальи, так и ее доказательства – телесные повреждения, полученные в результате конфликта. Более того, нам отказали в соответствующей судебно-медицинской экспертизе. Чтобы ее добиться, нам пришлось пойти нетрадиционным путем", – говорит Рубинштейн. Этим "нетрадиционным путем" было обращение в мировой суд, где защита Натальи потребовала привлечь к уголовной ответственности за умышленное причинение легкого вреда здоровью (статья 112 УК, максимальное наказание – три года колонии) уже Дмитрия Новосельского. Мировой судья был обязан назначить Наталье судебно-медицинскую экспертизу – так удалось получить этот документ, подтвердивший наличие легкого вреда здоровью. После этого следствию по делу Тунниковой ничего не оставалось, как включить эти документы в дело.

"У нас сложились хорошие человеческие отношения с женщиной-следователем, которая вела наше дело, – рассказывает Рубинштейн. – Она говорила, что понимает, что случай Натальи – это необходимая самооборона. Но если она признает этот факт, то подумают, что она взяла взятку. Более того, такое обвинение никогда не пропустят через прокуратуру, [говорила она], поэтому "идите в суд".

Получается, подытоживает адвокат, что у каждого должностного лица своя отговорка: следствие "не пропускает" статью по самообороне, а суд говорит – если обвинение не нашло оснований для этой статьи, значит, их нет.

Зная об опыте предыдущих подобных дел, защита Тунниковой не ждала от суда сенсационных решений. Но суд неожиданно признал Наталью невиновной в умышленном нанесении тяжких телесных повреждений, переквалифицировал случившееся на превышение пределов необходимой самообороны (часть 1 статьи 114 УК РФ) и дал Тунниковой шесть месяцев исправительных работ, которые тут же отменил по амнистии в честь 70-летия Победы.

Дело против Новосельского закончилось, по словам адвоката Рубинштейна, "стандартно" – ничем: "Если тяжелые физические повреждения наносит муж, такого жесткого уголовного преследования мы не видим. В аналогичных ситуациях мужчины к уголовной ответственности либо не привлекаются, либо ограничиваются штрафом".

Виновата только жена. Приговор – пять месяцев

Еще один пример такого гендерного неравенства – дело доверительницы Валентины Фроловой, жительницы Санкт-Петербурга Екатерины (имя было изменено по просьбе героини – НВ). В результате конфликта пострадали оба супруга, но уголовное дело возбудили только против жены.

Екатерине удалось уйти от мужа-домашнего тирана. Но когда супруги разъехались, ситуация только усугубилась. "Бывший муж продолжал преследовать Екатерину, подкарауливать ее у дома, держал в страхе ее и всю семью", – рассказала НВ родственница Екатерины. Ситуация усугубилась, когда Екатерина потребовала алименты. "Бывший муж выкрал общую дочь, которой на тот момент было пять лет: он удерживал ребенка в течение полугода, пока длилось дело об опеке", – говорит родственница. Мать могла видеться с дочкой только на территории бывшего мужа под его контролем. Во время встреч тот был агрессивен и, по рассказам женщины, мог наброситься на Екатерину. Жалобы на мужа в правоохранительные органы результата не дали.

"Они фактически игнорируют дела о домашнем насилии, в которых замешаны дети. Отказ возбуждать уголовное дело в таких случаях мотивируется тем, что "это вы детей поделить не можете – идите решать свои споры в гражданский суд", – комментирует поведение полицейских адвокат Фролова.

Зимой 2016 года суд определил, что дочь Екатерины будет проживать с матерью, и та приехала ее забирать. Для безопасности Екатерина взяла с собой родственников, но их присутствие не остановило бывшего мужа: он стал ее избивать. "Пытаясь защититься, Екатерина машинально схватила первый попавшийся под руку предмет с ближайшей полки – маленький молоточек – и несколько раз ударила бывшего мужа, после чего тот ее отпустил", – рассказала НВ родственница Екатерины.

Эту версию событий Екатерина изложила в полиции, куда приехала писать заявление сразу после инцидента. Однако там ее задержали и отправили на допрос, хотя ей требовалась медицинская помощь. Выяснилось, что экс-супруг успел первым обратиться с жалобой на побои. Он заявил, что не трогал бывшую жену, а сам стал жертвой нападения Екатерины и ее родственников. Следствие поддержало эту версию и предъявило обвинение только одной стороне конфликта. Суд признал Екатерину и ее родственников виновными в нанесении легкого вреда здоровью, а также незаконном проникновении в жилище экс-супруга и приговорил к пяти месяцам исправительных работ условно.

Как отмечает Фролова, следователи и суд полностью проигнорировали попытки Екатерины доказать, что она действовала в пределах необходимой самообороны. Не провели качественную судебно-медицинскую экспертизу, подтверждающую серьезность повреждений, которые получила Екатерина, – но по состоянию ее бывшего мужа аналогичное заключение было получено. Не учли, что даже во время рассмотрения дела мужчина совершал опасные действия в отношении своих близких, в том числе в присутствии ребенка, а также то, что до развода в семье Екатерины домашнее насилие было систематическим. "Следователи посчитали, что многочисленные обращения Екатерины в полицию подтверждают только то, что между ней и ее мужем был конфликт, и не говорят о том, что ситуация была опасной для Екатерины и давала ей право на необходимую самооборону", – говорит Фролова.

Сейчас адвокат представляет интересы Екатерины в ЕСПЧ, куда она обратилась, отчаявшись привлечь бывшего мужа к ответственности в суде в России.

"Нам просто затыкали рот". Приговор – восемь лет

"Мы понимали: если проиграем, то срок дадут на всю катушку", – адвокат Кристины Шидуковой из Геленджика Алексей Иванов рассказывает, как защита по ее делу решилась на "рискованный" шаг: потребовала рассмотрения дела о домашнем насилии в суде присяжных.

Ситуацию в семье Кристины Иванов называет "классической": Кристина познакомилась с будущим мужем Ахмедом в 2014 году, в 2016 году молодые люди поженились. В браке Ахмед систематически избивал жену. В августе 2018 года она, заручившись поддержкой семьи, решила уйти от домашнего тирана. Ахмед заманил ее домой, где стал бить и удерживал силой. Защищаясь, Кристина ударила его кухонным ножом в грудь. От полученного ранения Ахмед скончался.

Следователи не хотели разбираться в обстоятельствах происшествия и квалифицировали случившееся как умышленное убийство, говорит адвокат. Тогда защита решила донести до присяжных, что не каждое правонарушение – это преступление, а действия Кристины – это необходимая самооборона. Жюри единогласно посчитало, что Кристина заслуживает снисхождения, но признало ее виновной в умышленном убийстве. Кристине дали восемь лет.

"Мы считаем наказание чрезмерно суровым и расцениваем его как расправу, – подчеркивает адвокат Иванов. – Мы проиграли, потому что нам просто затыкали рот – вся полнота власти оказалась на стороне прокурора". Он перечисляет нарушения, допущенные, на его взгляд, судом: тот отказался допросить свидетелей, не дал предъявить доказательства, подтверждающие как домашнее насилие в целом, так и то, что бывший муж избил Кристину непосредственно перед тем, как она ударила его.

Когда судья узнала, что защитники Кристины дают интервью журналистам и пишут о процессе у себя в соцсетях, она сделала слушания по ее делу закрытыми, а адвокатам устроила "публичную порку": вынесла в их адрес частное постановление.

Теперь защита Кристины Шидуковой будет добиваться отмены приговора и пересмотра дела: сначала – все инстанции в России, потом – Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), который в июле 2019 года рассмотрел жалобу Валерии Володиной и вынес первое решение по делу о домашнем насилии в России.

В деле Володиной не шла речь о самообороне, но принятое в Страсбурге решение важно для всех пострадавших от домашнего насилия, говорят юристы. "В ЕСПЧ пришли к выводу, что в России в принципе нет инструментов по защите жертв домашнего насилия", – говорит Ольга Гнездилова, адвокат, представлявший интересы Володиной.

Правозащитница и адвокат Мари Давтян напоминает: в России нет специальных законов о домашнем насилии, нет охранных ордеров, на защиту правоохранительных органов от агрессора рассчитывать не приходится, как и на доступные меры социальной поддержки – в стране по-прежнему не хватает шелтеров (убежищ для пострадавших) и психологов. У жертвы нет не только внешней защиты, но и права защитить себя самой. "Понятие самооборона, вынужденное преступление в таких делах практически не учитывается", – говорит Давтян.

Решение ЕСПЧ по делу Валерии Володиной вступит в силу в октябре 2019 года, после чего правительство РФ обязано предоставить план действий по тому, как предотвращать аналогичные преступления в будущем, напоминает Ольга Гнездилова (по мнению ЕСПЧ российские власти нарушили ст. 3 и 14 Конвенции о защите прав человека – запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и запрет дискриминации). Российские правозащитники готовят собственные предложения и надеются, что "общий настрой" в обществе изменится и повлияет на ход еще не рассмотренных судами дел – в том числе дела сестер Хачатурян.