В 1990-х историк и краевед Яков Яковлев отправился в Нарымский край с бытовой видеокамерой, чтобы записать песни "спецов" – спецпереселенцев 1930-х годов. В то время раскулаченных крестьян принудительно переселяли в Нарым. Советские газеты не писали об этой массовой депортации – тема была под запретом. Единственным способом рассказать о своих страданиях для крестьян была песня.

Благодаря экспедиции Яковлева – полный рассказ об этом опубликовали "Сибирь.Реалии" – сохранились видеозаписи и расшифровки песен "спецов" – "тюремные", "лагерные", "арестантские", "блатные" песни.

На видео: Пелагея Петровна и Яков Яковлевич Яковлевы, спецпереселенцы с Алтая

"Солнце всходит и заходит"

В 1990-х годах на севере Томской области Яковлеву удалось зафиксировать 31 текст: 26 песен и 5 частушек. Некоторые из них удалось восстановить только после опроса двух–трех информаторов. Почти все информаторы – бывшие спецпереселенцы, многие из них его родственники.

"В песнях нередко звучало о неволе, тюрьме, побегах, судах. В юности эти песни казались мне какой-то уголовщиной, чем-то не достойным приличной компании. Было непонятно, как мои родители, дядьки и тетки – честные трудяги, далекие от блатного мира, – могут любить и петь эти песни", – удивлялся Яковлев. Лишь много позже пришло понимание, что это часть русской и сибирской культуры, признается краевед.

"У жителей Нарымского края, четыре века служившего местом массовой ссылки, тюремное мироощущение возникает буквально на генетическом уровне. В советское время, когда редкая семья не познала тюрьму, ссылку или спецпереселение, эта часть песенного фольклора стала еще более распространенной. Поговорка "От сумы да от тюрьмы не зарекайся" была в этих краях понятна каждому, тюремная песня стала частью жизни каждой семьи", – пишет Яковлев.

Мы с миленком расставались

В это воскресение:

Записали всех в колхоз,

Нас – на выселение.

Кулаки работали –

Кулаки и жили.

А теперь кулаков

Голоса лишили.

Мария Архиповна Яковлева. 1918–1997. Спецпереселенка с Алтая. Записано в с. Тогуре Колпашевского р-на в 1985–1986 гг. Я.А. Яковлевым.

До сих пор тюремные песни популярны в Нарымском крае, многие из них поют уже больше века – "Люби меня, девчонка, покаместь я на воле", "Звенел звонок насчет поверки", "Солнце всходит и заходит", "Скрывается солнце за степью", "В воскресенье мать-старушка...".

На видео: Пелагея Петровна и Яков Яковлевич Яковлевы, спецпереселенцы с Алтая

Эпическое полотно целого периода жизни страны

Тюремные песни писали в основном о жизни заключенного, о тюремных или лагерных условиях, о выходе на волю. В них не было причины заключения в тюрьму, но было много трогательности, сентиментальности, специфической лирики.

Исследователь отмечает, что не прижились тексты с ненормативной лексикой и блатным жаргоном, истории о криминальном мире или "красивой жизни" городской шпаны в песнях тоже были непопулярны.

На волю песни тюрем и лагерей попадали вместе с освободившимися, а также в письмах "из мест, не столь отдаленных", со страниц "песельников", которые в 1940–1950-х годах были частью лагерной жизни.

С середины 1950-х блатные песни стали модными у интеллигенции – как протест против того, что преподносила эстрада и что лилось из репродукторов, где не было ни слова о войне, о бытовых лишениях, инвалидах, сиротах и так далее.

Яковлев отмечает еще одну особенность нарынских песен – их очень конкретное содержание. "Они пересказывают все фазы трагедии от раскулачивания на родине и погрузки на подконвойные баржи до организации жизни на новом месте, повествуют о разных ее сторонах – раскорчевке, обмене "полотенцев на капустные листы" и так далее, – рассказывает краевед. – Если бы удалось собрать воедино все песни "спецов" и расположить их по хронологии отображаемых событий, то получилось бы эпическое полотно этого периода жизни страны".

"Ты скажи, кулак-лишенец,

Ты за что в Нарым попал?"

"За работу, дорогой мой,

День и ночь я работáл.

Когда жил в широком поле,

О Нарыме не мечтал,

Всё трудился, всё старался,

Чтоб не хуже быть других.

Ущемлял детей в отдышке,

Заставлял их работáть.

Покупал я всё в хозяйство:

И машины, и плуга,

Сеялки, веялки, сортировки –

Всё в хозяйстве нужно было.

Были кони и корова,

Овцы, чушки и другое.

Об еде не горевал:

Трудовой ел хлеб в избытке,

А о мясе не мечтал.

Продавал всё на базаре

И хозяйство пополнял.

Всё стремился, чтоб побольше,

День и ночь я работáл.

За своё всё нажитое

Многим сделался врагом,

Права голоса лишили

И назвали кулаком.

Всё забрали трудовое

И в Нарым нас повезли.

А везли – и вспомнить страшно:

В Томске с поезда сгрузили,

Баржи ждали уже нас,

Началася тут погрузка

В трюмы, палубы – везде…

Жутко стало, сердцу больно,

Плач детей, старух рыданья

Тихо тащит пароход.

Баржи к берегу подходят,

Начинают выкликать…

Татьяна Кузминична Шашева. 1919–2001. Спецпереселенка с Алтая. Записано в п. Копыловке Колпашевского р-на 25.07.1996 Я.А. Яковлевым.

"После смерти Сталина нам на работе петь запретили"

В Нарыме многие лично знали авторов тех или иных песен, рассказывает краевед: "Моя собеседница, спецпереселенка с Алтая Татьяна Шашева из Колпашевского района Томской области, надиктовав для меня "По диким степям, по Нарыму…", добавила: "А сочинил ее Костя Михайленко из поселка Пристанского Парабельского района, он из наших был – алтайских "спецов". Потом его за эту песню забрали, и сгинул он куда-то".

Яков Яковлев говорит, что все его информаторы вспоминали, что и тюремные, и спецпереселенческие песни пользовались огромной любовью, их исполняли буквально везде.

"После пересказа мне песни "Огни притона заманчиво сияют…" спецпереселенка с Алтая Пелагея Яковлева добавила: "Ее часто пели в войну и после войны на Тогурской ферме, где я тогда работала". – "Почему там?" – "А где еще было петь-то, если работали от зари до зари?"

Спецпереселенка Дорогина рассказывала так: "Раньше много пели. На обед на работе отводилось только полчаса, так мы 15 минут ели, а 15 – пели. На работу шли с песней, после работы – с песней. Рот не закрывался. А после смерти Сталина нам на работе петь запретили. Так петь и перестали, вместо песен одни матерки стало слышно".

Песни помогали людям пережить невзгоды – через сострадание и сопереживание тем, чья доля еще горше, они сохранили память о целой эпохе.

По диким степям, по Нарыму

Идет заготовка лесов.

Там сослано много народу

Неизвестно, на сколько годов.

Они сосланы все без причины,

И безвинно страдают они,

Живут они все под неволей,

Считают тяжелые дни.

Ребенку и старому деду

На родине хочется быть.

А мысли их – ласковы звуки,

В тайге им не хочется жить.

На собранье им всё напевают,

Мол, будем мы край обживать.

Назавтра – давай собирайся,

И будем тайгу корчевать.

Корчевка нам эта не мила,

Не в силах мы бревна таскать.

И силы от голода нету,

Придется корчевку бросать.

Питаемся пищей плохою,

Продуктов нам мало дают.

Едят они белую кору

И воду болотную пьют.

По диким степям, по Нарыму,

Где белы медведи живут,

Там сослано много народу,

И тысячи с голоду мрут.

Татьяна Кузминична Шашева. Спецпереселенка с Алтая. Записано в п. Копыловке Колпашевского р-на 25.07.1996 Я.А. Яковлевым.

На видео: Анна Яковлевна Антипова, спецпереселенка с Алтая

Полный рассказ Якова Яковлева о его экспедиции в Нарым публикуют "Сибирь.Реалии".