В 250 километрах от столицы Башкирии Уфы, в Бурзянском районе, уже тысячу лет добывают так называемый "бортевой" или дикий мед. Его свойства сильно отличаются от меда, получаемого в ульях от домашних пчел. Дикие медоносные пчелы или так называемые "темные лесные пчелы" в Башкирии живут в липовых и кленовых лесах в заповеднике Шульган-Таш на высоте две тысячи метров над уровнем моря. Они гораздо лучше одомашненных пчел переносят суровые морозы и умеют зимовать, даже когда температура опускается до минус 40 градусов. Именно благодаря им территория Шульган-Таша в 1958 году была признана заповедной.

Рядом с местами обитания диких пчел трудятся люди, чья профессия называется бортевик (бортник). В Башкирии потомственные бортевики живут почти в каждом дворе. Говорят, что за несколько столетий они научились понимать язык пчел, и поэтому знают, где искать мед.

Профессия бортевика требует выносливости и ловкости. Не боясь укусов мошки, люди проходят в поисках меда много километров по тайге и проверяют искусственные дупла, сделанные в высоких соснах: эти отверстия так и называются: "борть".

Карабкаться по голым стволам на большую высоту сложно. Есть и другой большой риск – дикие медведи. Убивать медведей в Башкирии теперь запрещено, и они стали разорять пчелиные гнезда гораздо чаще.

Потомственный бортевик Басыр Мустафин работает егерем в заповеднике. Он говорит, что не только собирает мед, но и оберегает лес. Его главные помощники – опыт и старый родовой инструмент, который в семья бортников передается от отца к сыну. Бортевики работают в паре, ведь в тайге случается всякое, а вдвоем можно противостоять даже голодному медведю.

Басыр залезает на деревья при помощи специального кожаного ремня. Он обхватывает ствол по радиусу и завязывается на специальный узел, давая возможность бортевику держаться на дереве. Сегодня почти каждое подходящее дерево в заповеднике специально оборудовано для производства дикого меда. Нужно только дождаться, чтобы в дупло заселились пчелы.

Бортевики говорят, что цена дикого меда может доходить до пяти тысяч рублей за килограмм. Егери сдают мед в заповедник, получая свои три процента.

"У меня территория есть, там свои борты, – говорит Басыр. – Бывало, что бортевой мед за 10–15 тысяч отдавали. Из Германии приезжают, интересуются диким медом".

Высокие цены принесли в район настоящую медовую лихорадку. В Бурзянском районе нет промышленности, поэтому прокормить башкирские семьи могут только лошади и пчелы. Именно дикий мед помог заповеднику сохранить лес и научную базу.

"У нас с 2008 года зарплата не индексировалась. Если бы я не стимулировал, то она бы составляла 11 тысяч, а у меня сегодня 21 тысяча. Сейчас здесь больше работать негде", – рассказывает Михаил Косырев, директор заповедника Шульган-Таш.

Еще один потомственный бортевик – Михалям Надыршин – трудится самостоятельно. Каждое утро он берет свой бортевой набор и начинает восхождение в гору, где в таежных зарослях живут дикие пчелы. Мед собирают раз в год – осенью, и его на всех не хватает. Но, чтобы получить мед, местным жителям нужно работать целый год. Без этой работы медоносной дикой пчеле, которая прославляет всю Башкирию, пережить зиму будет тяжелей.

Урожай у бортевиков раскупают быстро, даже себе не остается, но крупные конкуренты не дают развернуться. По словам Михаляма, цену приходится сбрасывать до 6 тысяч за трехлитровую банку. "Бортевой мед полезный. Его даже космонавты берут с собой", – говорит он.

Михалям сравнивает деревенских людей с пчелами. "Теперь 65 лет надо работать. На трудной работе не работал тот, кто выпускает законы. А тот, кто дояркой работал или сруб рубил, не будет до 65 лет жить", – продолжает он.