Обратный эффект Стендаля. Бывшие советские казармы в Магдебурге

О Магдебурге знают все, кто хоть немного интересовался средневековой историей Центральной Европы. Именно здесь в XIII веке сложилась система городского права, в соответствии с которым город с его системой избранного руководства был уполномочен регулировать хозяйственную деятельность, а также имущественные и общественно-политические отношения внутри собственных стен. Эти привилегии были даны Магдебургу императором Священной Римской империи Оттоном I Великим (936–973), имевшим резиденцию в Магдебурге. Позднее магдебургское право распространилось по всей Центральной Европе – в Киеве есть даже монумент магдебургскому праву, возведенный в 1802 году в честь возвращения городу старинных привилегий.

Вряд ли, впрочем, сотни тысяч солдат Группы советских войск в Германии, служивших в Магдебурге с 1945 по 1991 год, думали о богатой истории города, отправляясь на ежеутренние пробежки вдоль Эльбы. Город, в который их забросило на несколько лет, был фактически уничтожен бомбардировкой 16 января 1945 года. Сильнее Магдебурга от бомб союзников во время Второй мировой войны пострадал только Дрезден.

На самом деле город уже переживал сравнимую по масштабу катастрофу в годы Тридцатилетней войны. Битву 10 мая 1631 года, когда протестантский Магдебург пал под натиском имперской армии, потеряв 20 тысяч человек, городские власти во все времена наделяли нужным им политическим смыслом. Для социал-демократов, управлявших городом в годы Великой депрессией, катастрофа Тридцатилетней войны свидетельствовала о стойкости горожан, их способности перенести любые трудности. Нацистская пропаганда, еще функционировавшая в январе 1945 года, отреагировала на фактическое уничтожение города союзнической авиацией сравнением его с птицей-фениксом, всегда восстающей из пепла. У пастора местной церкви над рабочим столом просто висела напоминалка: «Memento! 10.V.1631 / 16.I.1945». Особенность городских чиновников, пришедших к власти после безоговорочной капитуляции Германии в мае 1945 года, состояла в том, что они как раз не хотели ничего помнить.

Причем это было характерно не только для Магдебурга или Дрездена, находившихся в советской зоне оккупации, но и для Гамбурга или Франкфурта. Послевоенная реконструкция, продолжавшаяся в Западной Германии вплоть до 1980-х годов, а в Восточной – не законченная и по сей день, руководствовалась двумя основными целями: забыть нацистское прошлое и возвести ультрасовременные новые здания.

Функционализм и модернизм восторжествовали в процессе восстановления западногерманских городов отчасти еще и потому, что проекты часто делались гитлеровскими архитекторами второго ряда, многие из которых еще до прихода к власти нацистов прошли школу Баухауса, прежде чем покориться восторжествовавшему к середине тридцатых помпезному нацистскому стилю. После войны они скрывались – не только в том смысле, что делали работу через подставных лиц, но и в том, что настаивали на изгнании всего старого из облика немецких городов. «Достаточно было поставить рядом две колонны, и тебя провозглашали фашистом», – вспоминает архитектор Кристоф Мэклер. Ему ли не знать: в 1947 году его отец Херманн Мэклер предлагал подвести Франкфуртский собор под плоскую крышу. В результате Германия стала такой, какая она есть: удобной, невероятно эффективной, постоянно обновляющейся, но отчаянно некрасивой.

Восточная Германия в этом смысле получила особый шанс. В ГДР задача восстановления исторических кварталов разрушенных городов не ставилась в принципе (за исключением отдельных исторических ансамблей и памятных мест) не столько в силу стыда и раскаяния за прошлое, сколько за счет нацеленности в светлое социалистическое будущее. С архитектурной точки зрения народно-демократические новостройки отличались от модернистских жилых кварталов Западной Германии только тем, что они, в силу недостатка средств и материалов, делались менее качественно. Стоявшая за ними архитектурная мысль имела те же истоки: Баухаус. Более существенную роль сыграли низкие темпы реконструкции, в результате чего многие восточногерманские города к 1989 году еще сохраняли в своем облике живые напоминания о войне. То, что на Западе было залито деньгами девелоперов, на Востоке оставалось в неприкосновенности (похожую картину можно было до совсем недавних пор наблюдать в Калининградской области в России). Соответственно, малые объемы нового строительства побуждали к использованию для текущих нужд старых зданий – их быстро и довольно поверхностным образом переделывали под новые цели.

Размещавшемуся в Магдебурге гарнизону советских войск в этом смысле повезло: большую часть солдат расквартировали в старых казармах германской армии, стоявших на отшибе в городке Штендаль (или, по нынешним меркам, попросту на окраине Магдебурга). Солдат – и в довоенные, и в послевоенные времена – окружали луга и перелески. Как до войны, так и после нее, это место очень любили совы – их хорошо помнят служившие в Магдебурге советские солдаты. Сейчас совы тоже никуда не делись, разве что зону их обитания дополнительно защитили, создав там «эко-пункт». Благодаря чему процветают не только совы, их днем не видно, но и клещи: рекордное их количество за всю свою жизнь моя собака набрала именно на этих лугах.

Реконструкция зданий при этом пошла в Магдебурге по срединному пути. Если для восточной Германии в целом характерно – теперь уже ничем не сдерживаемое – желание вернуть былое архитектурное величие («старинных» построек в Дрездене или восточной части Берлина с каждым годом становится все больше), то Магдебург ограничился лишь воссозданием нескольких храмов, да полной реконструкцией подлинного храма XIX века, железнодорожного вокзала.

Сейчас его и площадь перед ним человеку, жившему в Дрездене в 1970-е годы, узнать трудно. Дело и в модернизации, и в откровенном торжестве коммерции: в народно-демократические годы вокзал был не местом торговли, а военно-стратегическим объектом, в котором находилось отделение советской военной комендатуры.

Сами казармы где стояли, там и стоят – разве что места между ними стало как будто бы больше, потому что исчезли заборы.

Сейчас в зданиях, где спали советские солдаты, находятся разнообразные административные службы, а плац, на котором каждое утро все выстраивались на поверку, превратился в просторную парковку.

В выходные, когда суровые немецкие госслужащие отдыхают по домам, место и вовсе приобретает какой-то карнавальный облик. Нет, это не футбольные болельщики – это гандбольные болельщики, такие тоже бывают.

Еще одна часть военных построек, в 1945-1990 годах находившихся в распоряжении советских военных, превращена сегодня в Hochschule Magdeburg-Stendal – высшее профессиональное учебное заведение, нечто среднее между техникумом и университетом. Там можно получить бакалаврскую и магистерскую степени по инженерным и производственным специальностям, там же обучаются будущие социальные работники и организаторы здравоохранения, экологи, урбанисты, экономисты, специалисты по безопасности.

В бывших советских (а ранее германских) казармах расположен, как говорится на сайте, «современный приветливый кампус, зеленый и инклюзивный». Здесь можно сразу и учиться, и отдыхать, и заниматься спортом, и растить детей – для этого есть даже специальное пространство, FaZi – das Familienzimmer.

Здания восстановлены добротно – скорее, с акцентом на их довоенное прошлое, хотя следы советского тоже уничтожены не полностью. В таком виде доблестные советские солдаты должны вызывать скорее ностальгию, чем гневные воспоминания об оккупантах.

Забор, необходимый атрибут любых казарм, отреставрировали таким образом, что он уже как бы и не забор.

Напротив университетского комплекса стоят так называемые ДОСы, дома офицерского состава, некогда построенные силами советских военнослужащих.

Бывшие ДОСы тоже не пустуют: за счет частных инвестиций их, насколько это возможно, облагородили (строгие таблички предупреждали, что мы вступаем на частную территорию), после чего туда въехали жаждущие жилья магдебуржцы. Память о прошлом, связанным и не связанным с советской оккупацией, в Магдебурге не вопиет (как, например, в бывших советских военных городках на территории Чехии), но и не исчезает. О чем свидетельствует вот эта, например, чисто немецкая картина: оставшаяся от какого-то советского объекта красная звезда здесь соседствует с так называемыми магдебургскими полушариями.

Физик Отто фон Герике (1602 – 1686) придумал, среди прочего, знаменитый эксперимент, доказавший наличие давления воздуха. В эксперименте использовались «два медных полушария около 14 дюймов (35,5 см) в диаметре, полые внутри и прижатые друг к другу». Из собранной сферы выкачивался воздух, и полушария удерживались давлением внешней атмосферы. В 1654 в Регенсбурге фон Герике продемонстрировал эксперимент Рейхстагу в присутствии императора Фердинанда III. После выкачивания из сферы воздуха 16 лошадей, по 8 с каждой стороны, не смогли разорвать полушария. Фон Герике был, однако, не только естествоиспытателем и натурфилософом – в первой половине дня он работал бургомистром Магдебурга. В 2002 году в честь 400-летия со дня рождения фон Герике в память о знаменитом магдебуржце по городу были расставлены 35 полушарий.

Были у Магдебурга и прилегающего к нему Штендаля и другие знаменитые сыновья. Именно в Штендале в 1717 году родился Иоганн Винкельман – искусствовед и любитель древностей, придумавший античность и ее «простую красоту», какой мы теперь ее только и знаем. В XIX веке у Винкельмана объявился страстный поклонник – обладатель легкого пера, любитель живописи и обожатель Италии, познакомившийся с ней во время Наполеоновских войн. Француз Мари-Анри Бейль, претендуя на славу нового Винкельмана, публикует несколько книг об Италии под псевдонимом, слегка офранцузивающим написание родного городка Винкельмана. У самого Стендаля читают теперь в основном «Красное и черное», но нет человека, который не знал бы вот этой цитаты из его книги «Неаполь и Флоренция: путешествие из Милана в Реджио»:

Когда я выходил из церкви Святого Креста, у меня забилось сердце, мне показалось, что иссяк источник жизни, я шёл, боясь рухнуть на землю… Я видел шедевры искусства, порожденные энергией страсти, после чего все стало бессмысленным, маленьким, ограниченным.

«Синдром Стендаля», которым страдают теперь все тонкие души, столкнувшиеся с красотой старой Европы, в Штендале и Магдебурге вас, увы, не охватит. Здесь все чисто, гемютно и приятно во всех отношениях. Даже бывшие советские казармы.