7 июня президент России Владимир Путин четыре с половиной часа проводил прямую линию. Как и раньше, жители России могли задавать ему вопросы или жаловаться на свои проблемы по телефону или в Сети, а глава государства отвечал на часть вопросов в прямом эфире.
Но в этом году формат впервые был изменен: часть вопросов Путин немедленно переадресовывал профильным министрам и главам регионов (Московской, Томской, Владимирской и других областей), которых также выводили в прямой эфир и заставляли отчитываться.
Зачем в Кремле решили привлечь чиновников и губернаторов к обсуждению? Политолог, доцент Института общественных наук РАНХиГС Екатерина Шульман считает, что это было сделано не случайно.
"Идея была в том, чтобы продемонстрировать ручное управление, с одной стороны, и несгибаемую вертикаль, с другой стороны, – считает эксперт. – Показать, что они все у него под рукой, и министры, и губернаторы. А сам Путин здесь и никуда не ушел ни в какие эмпиреи (в переводе с греческого – за облака, на небеса, НВ). Что он по-прежнему обо всем все знает, а все его слушают и выполняют его распоряжения. Именно такая успокоительная картинка должна была транслироваться публике".
Зимой и весной социологические опросы показывали, что жители России считают, что Путин несколько оторвался от российских проблем, сосредоточив свое внимание на международной политике, в первую очередь США и Сирии. Не исключено, что именно поэтому в Кремле решили вернуться к внутрироссийской повестке, особенно к ее социальной части: чтобы показать избирателям, что они правильно проголосовали за своего кандидата, и что он по-прежнему способен решить их проблемы:
То, что люди хотели услышать именно это, подтвердила реплика одного из включившихся по прямой линии: "Мы за вас проголосовали, сделайте что-нибудь!"
"Но получилось это показать не очень хорошо, – замечает Шульман. – Прямая линия (которая изначально была форматом "общения с народом") стала выглядеть абсолютным "селекторным совещанием", в котором нет места для аудитории, то есть для граждан". А именно им она и должна была быть адресована.
"Про формат прямой линии также важно знать, что он адресован очень пожилой аудитории, – напоминает политолог. – Телеаудитория вообще пожилая и стареющая, как и российский социум в целом. А прямую линию с Путиным вообще смотрят люди, которые являются ровесниками Путина. Для этого типа аудитории все, что напоминает о советских временах – это скорее хорошая позитивная вещь, которая им нравится".
Шульман также отмечает явную отрепетированность всей прямой линии: "драматургии в ней было маловато". И хотя некоторые вопросы все же смогли поставить чиновников в тупик (например, вице-премьеру Алексею Гордееву пришлось отвечать на лингвистический вопрос о говядине), шоу показало, что у Путина полное взаимопонимание с его командой, и он не готов всерьез их "распекать":
"В принципе формат селекторного совещания предполагает, что большой начальник отчитывает маленького начальника, а тот робеет, винится и обещает исправиться, – говорит политолог. – Но, насколько я понимаю, ничего подобного не случилось. Кроме как раз Гордеева, которому пришлось отвечать на вопрос о языке, но он совершенно не обязан этого был знать".
"Изнутри у системы власти есть ощущение: "Мы справляемся" и "Мы сами для себя формулируем вызовы и сами их преодолеваем" – то есть "Сами ставим себе цели и сами под них подгоняем статистику". И что "У нас все достаточно благополучно", – заключает эксперт.
На прямой линии Путин в частности заявил, что:
- Россия движется в сторону устойчивого белого цвета, черный позади, но пока находится в серой зоне,
- доходы граждан растут, страна вышла на траекторию устойчивого роста экономики,
- он ничего не слышал об обвинениях депутата Слуцкого в домогательствах,
- украинский режиссер Олег Сенцов, который голодает сегодня в тюрьме 25-й день, – террорист.
КОММЕНТАРИИ