"Убийство" Бабченко оказалось инсценировкой СБУ. Обновлено 30 мая в 17:21 по московскому времени

Российский журналист Аркадий Бабченко был убит в Киеве 29 мая.

Чуть более года назад он переехал из России в Украину, пытаясь избежать преследования на родине, но хотел вернуться домой.

Настоящее Время собрало цитаты Бабченко о смерти и возвращении в Россию.

О смерти

• Статья на The Question, 14 апреля 2017

"Умирать всегда страшно. И двадцать лет назад, и сейчас, и, подозреваю, даже через сто. Только страшно по-разному. … Страшно, что не увидишь, как растет твой ребенок. Никогда больше не сможешь обнять. И дочка никогда не сможет обнять тебя. Вот это уже жалко.

Но тут уж ничего не поделаешь. Издержки профессии. Надо это осознавать. Надо понимать, что работа у тебя такая – если потребуется, умереть вместе с этими людьми. ...

Как по мне, чем дальше, тем страшнее. Потому что постоянно везти не может. Лимит везения ограничен. Ну, раз повезло. Ну, два. Ну, пять. Но когда-то же должно все-таки прилететь.

• Пост в фейсбуке, 29 мая 2018

​Комментарий к посту: "Сколько у тебя уже таких "дней рождений" набежало? Немало, наверное".

• Статья, посвященная убитому Павлу Шеремету, 20 июля 2016

"Еще можно как-то понять, когда убивают за журналистские антикоррупционные расследования. Когда в результате твоей работы кто-то может лишиться бабла, потерять место у кормушки, остаться без домика на Лазурном берегу. Я понимаю, когда убивают за журналистику, расследующую преступления властей. Похищения, пытки, убийства, бессудные казни. Когда можно из кресла с высокими погонами уехать в Белый лебедь на пожизненное. Я понимаю, когда убивают адвокатов, защищающих жертв нацистских группировок и журналистов, об этих группировках пишущих. Понимаю, когда убивают свидетелей, политических конкурентов, оппозиционеров. Это все можно объяснить логикой. Да, звериной логикой, но – логикой. Устранен человек – устранена опасность, которую он мог нести. Но я не понимаю, зачем убивают общественно-политических журналистов".

Об отъезде из России

• Интервью Настоящему Времени, 22 февраля 2017

"Я испугался, наверное, уже лет семь-восемь-десять назад, и с тех пор я боюсь, в общем-то, постоянно. Потому что в России, если ты инакомыслящий, если ты диссидент, ты каждую минуту думаешь о том, что тебя могут посадить в любую минуту, арматуркой по голове дать в любую минуту, шприц тебе в ногу воткнуть, как это было совсем недавно с мужем Любови Соболь, адвокатом Фонда Навального. Постоянно думаешь об этом. … Совершенно четкая прослеживается тенденция, что они сначала людей пытаются выдавить. То есть намекают, один раз намекают, второй раз намекают. … Выдавить из России, чтобы его просто не было в России. Нет человека – нет проблемы. А то, что он уехал, – ну это его решение, у нас демократия, мы не преследуем".

• Колонка в британской газете Guardian, 24 февраля 2017

"Я могу рассказать вам, каково это, когда тебя притесняют в путинской России. Как и многие диссиденты, я привык к жестокому обращению, но недавняя кампания против меня была настолько личной, настолько страшной, что мне пришлось бежать. … Мой домашний адрес опубликовали в интернете вместе с приглашением "зайти в гости". Я получал угрозы себе и своей семье тысячами – по электронной почте, на фейсбуке и по телефону".

О желании вернуться

• Интервью Настоящему Времени, 22 февраля 2017

"Я надеюсь, [что смогу вернуться] чем раньше – тем лучше. Я не рассматриваю свой отъезд как эмиграцию, как временное пока пересидеть, пока устаканятся события там, и когда я смогу вернуться. Но зависит это не от меня, безусловно".

• Пост в фейсбуке, 25 августа 2017