Фотограф RFE/RL Эймос Чаппл побывал в Республике Саха, где встретился с тремя местными жителями, которые работают на открытом воздухе в самые суровые зимы на свете.
Продавец
Последние 15 лет Соня Угурчиева продает рыбу на Якутском "Крестьянском рынке", даже зимой, когда температура опускается ниже минус 50 градусов.
В 1993 году Угурчиева переехала из родной Ингушетии, спасаясь от конфликта на Северном Кавказе.
Рынок, на котором торгует Угурчиева, находится в центре Якутска и больше похож на открытый 50-метровый коридор из замороженных продуктов.
С семи утра и до семи вечера местные жители приходят на рынок покупать рыбу, которая мгновенно костенеет, как только рыбаки вылавливают ее из-под льда на реках и озерах Якутии.
Помимо рыбы на рынке продают говядину (на фото) и оленину, которые нарезают с помощью ножовки.
Арктических зайцев – здесь их продают по 1500 рублей ($26) за штуку – местные жители предпочитают в жаренном виде в сметанном соусе.
Под курткой у 56-летнего мужчины – три свитера, на руках – шерстяные перчатки, на ногах – валенки. Угурчиева хорошо знает, что с холодом шутки плохи. "Однажды я обморозилась. Было -58C, но ветра не было, поэтому я не придала этому значения. Одна из моих щек отморозилась, а затем начала шелушиться", – рассказывает женщина.
Угурчиева говорит, что на рынке трудно работать не только физически, но и психологически. "Многие люди пытались открыть здесь свою "точку", но после того, как некоторые торговцы создавали им проблемы на рынке, они отказывались от этой затеи через несколько месяцев. Но если вы сможете продержаться здесь пару лет, то все будет окей".
Пока Угурчиева прерывается на чай, она рассказывает, что совсем не жалеет о своем переезде в Якутск. "Все говорят, что они приедут сюда на одно лето, но потом остаются навсегда. Погода все усложняет, но здесь есть такое чувство сплоченности, которое я люблю".
Разнорабочий
В городе Хандыга, где проживают около 6000 человек, из-за неравномерного таяния вечной мерзлоты каждое летом земля оседает, и дома разрушаются. Как, к примеру, эта советская многоэтажка.
Когда здание осело, Толику Юсипову и его бригаде рабочих пришлось ехать семь часов до городка из Якутска, чтобы разобрать дом. Работали, в основном, ломами.
Юсипов рассказывает, что на разбор здания уходит около месяца. Несмотря на то, что экскаватор справится с этой задачей за несколько часов, люди разбирают его вручную – иначе рабочие не смогут перепродать ценные материалы.
Содранную с крыш осевших зданий резину скидывают в грузовик и увозят. Сохранившиеся деревянные балки работники летом перепродают компаниям, которые делают реконструкции.
Юсипов работает с 18 лет. Несмотря на суровые погодные условия, он проехал всю республику, работая, где придется.
"Конечно, я люблю лето больше. Когда очень холодно, пальцы отказываются работать. Перчатки – самая важная вещь, когда становится холодно, потому что мы весь день держим эти проклятые железные инструменты".
Пока дым одной из 16 угольных станций Хандыги заполоняет небо, Юсипов тягает балки. 47-летний рабочий работает со своей бригадой от восхода солнца до синих заморозков после заката.
Один из рабочих убирает обломки с крыши осевшего здания. Некоторые из них, по всей видимости, из асбеста. На вопрос опасен ли материал для его здоровья, Юсипов отвечает – "Этого я не знаю".
Комната в осевшем доме, который расселили в конце 2017 года.
Юсипов почти не задумывается над своей работой и совсем не жалуется на экстремальные условия труда. "Это просто работа, она везде одинаковая. Я бы не сказал, что мне это нравится, но я знаю, как это делается... Человек должен работать".
Оленевод
В нескольких километрах от деревни Тополиное Гриша Замятин держит стадо из 40 оленей.
Замятин – представитель древнего коренного народа эвенки, чья история тесно переплетена с оленеводством.
До лагеря Замятина можно добраться только на оленьих упряжках или снегоходе по замерзшей реке Томпо.
Лагерь, в котором живет мужчина, сделан из брезентовых палаток: одна для оленевода, другая – обогреваемый гараж для снегохода.
С первыми рассветными лучами огонь внутри палатки плавно затухает. Замятин вылезает из выстланной оленьими шкурами постели и начинает стругать дерево, чтобы растопить металлическую печку, которая, на удивление, быстро нагревает палатку.
40-летний Замятин в основном питается дичью. За сутки, что я провел с оленеводом, мы ели вареное мясо горных овец и жареные в маргарине почки лося. Замятин говорит, что внутри палатки – беспорядок, "потому что женщины здесь не было уже несколько недель. Если бы со мной сейчас была моя жена, это место было бы похоже на Хилтон".
Олени Тополиного с легкостью выдерживают резкие заморозки, когда шкала термометра опускается до температуры сухого льда.
У оленей не только густая шерсть, которая работает как "спасательный жилет" летом, когда они переплывают реки, но и полностью покрытые волосами носы.
Замятин вырубает кусок льда из замерзшей реки, чтобы использовать его в качестве питьевой воды. Пастух говорит, несмотря на экстремальный холод, от которого "иногда болят легкие", он предпочитает лету зиму.
"Летом комары и дождь, олени болеют. Зимой лучше, особенно, когда снег выпадает, и [оленям и мне] можно немного расслабиться".
