Теракты с большим числом жертв в России неоднократно приводили к политическим изменениям и ужесточению законодательства – при этом изменения вносились не только в уголовный кодекс.
Самым известным случаем стала отмена выборов после захвата боевиками школы в Беслане в 2004 году. Тогда погибли 333 человека, большинство из них – дети. Вечером в день штурма президент России Владимир Путин обратился к гражданам страны.
"В этих условиях мы просто не можем, не должны жить так же беспечно, как раньше. В ближайшее время будет предпринят комплекс мер, направленных на укрепление единства страны", – говорил он.
Через десять дней 13 сентября 2004, Путин огласил программу политических реформ. Главное в ней – отмена прямых выборов губернаторов "в связи с необходимостью укрепления вертикали власти" для более эффективного противодействия террористической угрозе. Так же Путин поручил усилить спецслужбы.
После терактов в Волгограде в 2013 году и взрыва самолета компании "Кагалымавиа" осенью 2015 года Госдума значительно ужесточила наказания за преступления, связанные с терроризмом. Расширены полномочия представителей ФСБ, усилен госконтроль в интернете – блогеров обязали регистрироваться как СМИ, введен запрет на анонимные переводы средств между физическими лицами с использованием интернет-кошельков. Установлен дополнительный контроль за зарубежным финансированием российских НКО. Появилась уголовная ответственность за недоносительство.
О том, как власть может отреагировать на этот раз, Настоящему Времени рассказал политолог Станислав Белковский.
— Пытаемся понять, будут ли политические последствия этого трагического происшествия в Санкт-Петербурге – теракты в метро, как вы думаете?
— Ну, во-первых, я не хотел бы затрагивать чувства родных и близких пострадавших, самих пострадавших, поскольку у меня недостаточно информации, но все же скажу, что довольно примечательно, если не сказать странно, что теракты случились именно в день пребывания президента России Владимира Путина в Санкт-Петербурге, когда традиционно принимаются не просто повышенные, а какие-то экстраординарные меры безопасности.
— Но все же там, где он находится, а не там, где метро, так мы предполагаем.
— В то же время сообщалось, что Владимир Путин должен был проехать мимо станции метро "Технологический институт" города Санкт-Петербурга, направляясь на заседание Русского географического общества, главным попечителем которого он является, но в последний момент поездка была отменена из-за некоторого смещения графика его встречи с президентом Белоруссии Александром Лукашенко. То есть снаряды рвутся где-то рядом, как говорится.
— Директор аналитического департамента Института США и Канады Александр Шумилин вам хорошо известный предположил в нашем эфире, что, может быть, за терактами стоит, например, не ИГИЛ, на который все, может быть, сразу и подумали, хотя они не взяли на себя никакой ответственности, а какие-то радикальные оппозиционеры вроде "Приморских партизан". Как вам кажется, эта версия будет прорабатываться?
— Во всяком случае, это увязывается логически с реакцией Кремля на события 26 марта, когда непредвиденно большое количество людей вышло на систему несанкционированных протестных акций в разных городах Российской Федерации, особенно в Москве, где, вопреки данным полиции, что участвовало 7-8 тысяч человек, скорее всего, участвовало порядка 25 тысяч человек, и на тренировочные акции 2 апреля, которые я расцениваю просто как учения правоохранительных органов по разгону несанкционированных акций.
Поэтому вполне реально, что дальнейшее закручивание гаек наступит именно после сегодняшних взрывов в метро, эти взрывы могут быть использованы как поводы, и сегодня недаром на встрече с региональными журналистами в рамках медиафорума Общероссийского народного фронта Владимир Путин подчеркивал, что время бесконтрольного хаоса в интернете позади.
— То есть следующая линия атаки государства на гражданские права – это интернет?
— Интернет, внесистемная оппозиция и, собственно, все механизмы мобилизации людей на несанкционированные протестные акции, которые оказались столь успешными 26 марта. Предыдущие протестные акции на Болотной, на проспекте Сахарова в 2011-2012 года были также успешными, но это были санкционированные акции, и в этом смысле протестные акции в марте отличаются от них качественно.
— Если такая будет атака, то как быстро она последует после сегодняшних событий в Санкт-Петербурге?
— Я не могу этого точно предсказать, я предполагаю, что возможны какие-то кадровые решения в спецслужбах на уровне среднего звена, возможно, на уровне губернатора Санкт-Петербурга Георгия Полтавченко, под которым давно шатается кресло.
— Вот только хотел спросить.
— В общем-то, скоропостижная попытка передать Исаакиевский собор Русской православной церкви Московского патриархата некоторыми экспертами и наблюдателями трактуется именно в контексте стремления Георгия Полтавченко громко хлопнуть дверью перед уходом с губернаторского поста. Посмотрим, как быстро это будет разворачиваться, но ничего хорошего с точки зрения основных трендов государственной пропаганды, которые сегодня уже зафиксированы в эфирах крупнейших федеральных телеканалов, я не жду.
— Что говорят эксперты, которые занимаются спецслужбами в Российской Федерации и силовиками вообще – они говорят, что те департаменты и люди, которые занимаются борьбой с политической оппозицией, они же занимаются и борьбой с терроризмом, это одни и те же люди. Если они заняты оппозицией, то им, конечно, не хватает времени, чтобы заниматься терроризмом. Владимир Путин же тоже это должен понимать. Возможно, он примет кадровые решения внутри спецслужб, а вовсе даже не в отношении граждан?
— Нет, я все-таки предполагаю, что это разные люди.
— Полагаете, что они не были заняты, и поэтому пропустили.
— Нет, другое дело, что теракты могут быть использованы как повод для усугубления борьбы с политической оппозицией. Я не предполагаю больших отставок и кадровых перестановок в спецслужбах, разве что на уровне среднего звена.
— Я хотел понять, как эти теракты будут объяснять гражданам Российской Федерации, которые сегодня о них узнают, об этом теракте точно они узнают из новостей.
— Двояким образом. Во-первых, Россия все более подвергается внешнему давлению, потому что она встала с колен, и нужно по-прежнему заставить Россию вернуться обратно на колено, и прозападная компрадорская оппозиция, которая выводила народ, особенно школьников и студентов, 26 марта в разных городах, – соучастник этого процесса. Второе – мы неслучайно воюем в Сирии, потому что нужно остановить исламский терроризм на дальних подступах, и когда мы этого не делаем, то он оказывается на ближних подступах, то есть в метрополитене Санкт-Петербурга.
— Украинский след вслух не рассматривается, не появляется в федеральных СМИ, потому что…
— Украинский след тоже рассматривается, но как составная часть первых двух следов. Потому что Украина – составная часть системы давления Запада на Российскую Федерацию, поэтому украинские спецслужбы могут быть на подхвате. Но мы же не можем признать, что украинские спецслужбы, чахлые и дохлые, равны российским. Нет. Но на подхвате у Запада они могут быть тоже.
— Тогда у меня уж совсем смешной вопрос: как тогда гражданское общество отреагирует на то, что Владимир Путин посчитает оппозицию, если вдруг это случится, этого пока не случилось, но если вдруг случится, или спецслужбы посчитают оппозицию причастной к терактам в Санкт-Петербурге и закрутит гайки в интернете?
— Я думаю, что они не поверят уже кремлевской пропаганде, потому что все, кто мог в нее поверить, конечно, остались дома 26 марта. Скорее, это вызовет раздражение, потому что это попытка перевалить с больной головы на здоровую. Или вы пропустили теракты, прозевали их, и значит ваша система безопасности далеко не так надежна, как вы утверждаете, скажет гражданское общество Кремлю, или вы причастны к организации их сами, и пытаетесь перевалить с больной головы на здоровую в кубе.
КОММЕНТАРИИ