Рок-журналист и музыкальный критик Артемий Троицкий запускает новую программу на Радио Свобода. Тимур Олевский поговорил с Троицким в Праге о музыке, которую слушают в России, Украине и Прибалтике, о новых интересных именах и о реальной оценке раскрученных исполнителей, а также о том, какую музыку ведущий намерен ставить в своем новом шоу.

— Вас как теперь представлять? Не музыкальный критик, не политолог. Кто – радиоведущий?

— Нет, ну политологом я не был вообще никогда. Музыкальным критиком… Диджей, вот лучше всего журналист и диджей, это очень спокойное скромное представление. Диджей я на самом деле радийный, иногда, кстати, и вживую играю, диджей-сеты провожу. Ну а журналист – как был журналист, так и остался.

— Расскажите о радио.

— Радио – это одна из моих любимых тем. То есть телевидением я хоть и занимаюсь уже около 30 лет, но, в общем-то, так я его и не полюбил, нет у меня к телевидению какой-то сердечной привязанности. Мало оно меня радует, хотя и абсолютно не нервирует тоже. То есть страха камеры у меня нет, но и какого-то особого чувства, то, что называется, excite, у меня нет.

— Кайф не испытываете.

— По-английски кайф, хорошее русское слово кайф.

— Но радио заработало. Что это за радио?

— Это называется "Радио Свобода", то есть я приехал сюда, в Прагу, чтобы записать пилотный выпуск, ну и заодно еще несколько выпусков радиопередачи. Это чисто музыкальная радиопередача, никакой культурологи, никакой политологии, ничего такого научного и особо серьезного. Она называется "Музыка на Свободе", то есть по-простому. И вот будет такая еженедельная передача.

— Кого вы будете ставить?

— Я буду ставить всех своих любимцев из самых разных стран. То есть Африка, Азия, Латинская Америка, Россия, немножко Англии и Америки тоже, естественно, будет, но, в основном, всякая экзотика, всякая интересная и талантливая музыка, которой до сих пор в мире делается очень много. То есть у меня почти все приятели решили, что все, что золотая эра кончилась.

— Мало новых названий и все, что с этим связано.

— Да, и остается только слушать всякий винтажный винил. Я их понимаю, я тоже уважаю это мнение, но я, как профессионал, я занимаюсь глубоким бурением, КГБ – контора глубокого бурения, и поэтому я отыскиваю на широтах, параллелях и меридианах очень много всего интересного, и все это будет в этой самой программе "Музыка на Свободе".

— Из современных недавно появившихся музыкантов кого-нибудь можете выделить в этом году, и они вас поразили?

— В этом году, например, меня совершенно поразил один такой Orkestra Mendoza из города Тусон, штат Аризона, то есть это мексиканцы, но живущие в Америке и играющие совершенно потрясающую смесь такого мексиканского мамбо, такого развязного, еще с элементами ска и всякого инди-рока. Невероятно заводные. То есть по сравнению с ними группа "Ленинград" – это просто похоронный оркестр.

— Получила, кстати, недавно премию группа "Ленинград" в Кремлевском Дворце съездов.

— Я в курсе, получили премию. Я думаю, что Шнурову надо давать Героя России, причем это будет, я думаю, единственный заслуженный Герой России за последние много-много лет. Я не знаю, что там делают остальные Герои России, в основном, по-моему, погибают ни за грош, к сожалению, но вот Шнуров, он притом, что живой еще, живее всех живых…

— За что ему надо давать Героя России?

— За то, что он лучше, чем кто бы то ни было, лучше любого Киселева с Соловьевым примиряет современных россиян с современной российской действительностью. То есть если бы не было группы "Ленинград", если бы не было их видеоклипов, если бы не было этих самых "В Питере пить" и т.д., я думаю, что жизнь в России казалась бы еще гораздо более безнадежной, мрачной, чем она является. То есть она и так, естественно, безнадежная и мрачная, но вот со Шнуровым как-то все-таки дышится легче и чуточку становится на душе веселее.

— А вы понимаете феномен группы "Грибы", украинская группа, которая поет рэп в России, она почему-то вдруг стала жутко популярной, неожиданно пронеслась по социальным сетям?

— Не понимаю абсолютно феномена группы "Грибы". Дело в том, что ни в музыкальном, ни в текстуальном отношении ничегошеньки нового тут нет.

— Как это происходит тогда, почему это становится модным?

— Я думаю, что во многом это что-то сродни протестному голосованию. Потому что у нас же украинскую музыку в России максимально купировали. "Океан Эльзы" была популярнейшая группа, сейчас ей в России выступать нельзя, потому что, естественно, Вакарчук что-то не то сказал и где-то не там выступил.

— Но россиянам тоже много кому нельзя выступать в Украине. Эти процессы идут, и они понятные, война идет, идет, соответственно, размежевание культур.

— История действительно симметричная, украинцам я говорю, что зря вы не пускаете к себе Кобзона, Газманова и Валерию, вы бы их лучше к себе пригласили бы, их бы закидали чем следует, после этого они бы сами не поехали. Это было бы по-честному. А вот устраивать какие-то эти стоп-листы, какие-то шмоны на границе и т.д. – это мелочно.

Поскольку основные украинские артисты в России сейчас персоны нон-грата, то имеется определенный аппетит в отношении этих самых украинцев. И группа "Грибы" совершенно для меня непонятно почему, то есть я слышал одну-единственную их песню и смотрел этот видеоклип, который там какие-то миллионы собрал, не обнаружил в этом ничего примечательного ни с какой точки зрения. Ну просто такая искренняя пацанская группа, грубый, по-моему, даже черно-белый видеоклип.

— А, может быть, все дело в том, что искренняя?

— Название "Грибы", естественно, некоторых вдохновляет, а то, что искренняя, ну я бы сказал, что искренности там примерно столько же, сколько и у каких-то русских рэперов, хипхоперов. Там у нас тоже хватает искренних ребят. В общем, не вполне понятный для меня феномен, но я вообще плохо разбираюсь в современной не только молодежи, но и людях старшего возраста. То есть я могу, скажем, понять, почему популярен Григорий Лепс.

— Кстати, наверное, популярен по-прежнему.

— Я думаю, по-прежнему популярен. У него все-таки голос какой-то есть, какая-то подача агрессивная, кому-то он по пьяни Высоцкого напоминает. Вот есть другой персонаж по имени Стас Михайлов, вот популярность его я просто не могу понять, потому что это просто плохой кабацкий певец, у которого нет ничего.

— Кабацкая музыка – важный элемент культуры.

— Кабацкая музыка, если она хорошо сделана, если бы он был бы хоть в одну миллионную часть Аркаши Северного или даже хотя бы недавно почившего Андрея Давидяна из шоу "Голос", я бы что-то понял. А тут мы имеем в виду абсолютно безликого, отполированного артиста с нулем талантов. Тем не менее, бешено популярен.

— А кто кроме Шнура, на ваш взгляд, в России в этом году заслуживает внимания из музыкантов? Так, чтобы сказать "Молодец!"?

— Звание Героя России, я думаю, больше не заслуживает никто.

— Хотя бы Красной Звезды.

— Красной Звезды, опять же, мало кто. Земфира как-то довольно активно гастролировала в этом сезоне, может быть, она. Но я бы не сказал, что ее новый репертуар как-то сильно публику вдохновляет, я слышал, сам на концерты не ходил, но многие мои друзья-подруги говорили: "Вот, пришли на Земфиру, она пела песни из нового альбома, они все такие скучные".

— Есть кризис какой-то в русской музыке или нет? Такой, который можно было бы, не знаю, связать с реальностью, или это все очень надуманные конструкции? Мне сейчас в голову пришло, что обычно это связанные вещи, но когда в стране душно, как сейчас любят говорить: "В России душно стало", обычно расцветает искусство в том или ином виде. По тому, что говорите вы, значит, видимо, на самом деле все не так плохо.

— На самом деле, судя по логике, естественно, стоило ожидать какого-то расцвета, особенно во всяких таких подпольных, альтернативных жанрах…

— … Которые бы вы, наверное, знали.

— Рэп, рок и т.д. На самом деле, по сравнению с "нулевыми" годами, что-то чуточку зашевелилось, появились все-таки Noize MC, Вася Обломов.

— Это все появилось 5-7 лет назад. Это все старые группы.

— Нет, Вася Обломов все-таки попозже появился.

— Ну хорошо, в 2011 году. 5 лет уже.

— Тем не менее, это уже не "нулевые", а "десятые". В общем и целом, конечно же, подъема такого, движения, к сожалению, нет. Я думаю, что это связано с тем, что музыка вообще…

— А в Украине, кстати, есть. Вы заметили, что там очень много появляется песен и на русском языке, и на украинском языке новых групп?

— Нет, не обратил внимания.

— Почему?

— Слушал я там радио, когда там был в последний раз, и пели там какие-то новые украинские группы. А дело в том, что если слушаешь украинское радио, то, в общем-то, кроме украинской музыки там ничего сейчас и не передают, поскольку они ввели какие-то квоты.

Разъезжая по городу Одессе, где я как раз последний раз был на автомобиле и слушая украинское радио, я постоянно слышал какую-то новую украинскую музыку и, надо сказать, что пришел в состояние большой тоски, поскольку все рок-группы в той или иной степени подражают или "Океану Эльзы", или "Воплям Видоплясова". Попса украинская, конечно, лучше качеством, чем русская попса, но, в принципе, это не моя музыка, не могу сказать, что что-то меня зацепило. С другой стороны, радио – это, конечно, не показатель. То есть если слушать русскую музыку в России по "Русскому радио", то это можно просто с ума сойти от рвоты и тошноты. Но пока что ничего такого нового я тоже не заметил.

— Давайте, к радио вернулись, с радио начали – о вашем радио в Эстонии: что это вообще за проект?

— Радио в Эстонии, то есть это называется Радио "Сталкер". И, в принципе, мне пришла в голову такая достаточно, мне кажется, здравая мысль – сделать радио, причем онлайн-радио. Я считаю, что FM – это, конечно, уходящая натура.

— Интернет-радио появилось на самом деле году в 2009-м, и тогда интернет-телевидение радио погубило, потому что слушать его было невозможно совершенно, сидеть около приемника – никто так не делает. В машине еще тогда интернет не работал. И, кажется, что и сейчас не заработали интернет-радиостанции. Такой странный проект.

— К сожалению, сама идея, сама концепция интернет-радио пока что провисает явно. Это связано во многом с тем, что еще очень мало машин, по крайней мере, в Европе, я слышал, что в Японии и в Америке их уже полно, а в Европе очень мало машин, где можно вместо FM-станции слушать интернет-подкасты. Я думаю, что когда этих машин появится в достаточном количестве – их становится все больше и больше – вот в этом случае интернет-радио может действительно найти свою нишу.

— То есть еще подождать лет так десять…

— Сейчас же пока, притом, что можно радио сделать очень интересное, с массой интересных идей и интересных людей и всего такого передового и прогрессивного, но встает вопрос монетизации так называемой. Эта монетизация, конечно, оставляет желать лучшего. Тут все довольно вяленько пока.

— Но, кстати, вот история совершенно российская, ее легко очень проследить: в России ведь мало слушают. Или смотрят телевизор, или читают – те, кто не смотрит телевизор.

— Нет, слушают достаточно много, хотя и несколько меньше, чем раньше. То есть отменить радио в автомобиле пока что никто не смог. В автомобиле радио есть, и автомобилей огромное количество, и в пробках они стоят часами. Так что в этом смысле спасибо Собянину и Ликсутову, они, в общем, определенную аудиторию радиостанциям обеспечивают. Другое дело, что, конечно, по сравнению с тем, что было в 90-е, влиятельность радио упала очень сильно.

— Часто вы в России бываете?

— В России я бываю постоянно. В среднем, раз в месяц бываю и в Москве, и в Питере, и некоторых других городах.

— Хватает для того, чтобы составлять впечатление и чувствовать себя человеком, который понимает, что происходит в стране?

— Я думаю, что одного пребывания в России, конечно, недостаточно, надо еще что-то читать, что-то смотреть. Смотрю я, к сожалению, минимально. У меня не хватает мазохизма, чтобы смотреть российские телеканалы – ни Первый, ни Второй, ни НТВ я не смотрю практически вообще. Изредка, когда вдруг приходится вляпываться в эту историю, естественно, получаю максимум отрицательных эмоций. Поэтому, собственно, и не смотрю. Но атмосфера в больших городах – в Москве и Петербурге – на мой взгляд, не сильно изменилась. Для было довольно большим шоком то, что происходило в 2014-м году...

— А всем казалось, что изменилась.

— А сейчас просто стало… Если раньше было максимально агрессивно, то сейчас, как мне кажется, стало максимально безнадежно. То есть очень-очень все вяло, тускло, апатично, внутренне-эмиграционно и так далее. Я просто общаюсь со своими друзьями, они нормально живут или нормально выживают, скажем так, некоторые даже получают от чего-то определенное удовольствие. Но при этом все они отгородились. Они все отгородились от реальной жизни.

— Ну, смотрите как, люди поняли правила жизни, как мне кажется, я сужу по тому, что делает "Открытая Россия", например, Мария Баронова, ну, к примеру я говорю. Почему ее привел, потому что она, наверное, самый яркий человек из тех...

— Я ее видел совсем недавно.

— Вот. Самый яркий человек из тех, кто пишет, да и не только она, конечно, кто в этих предложенных обстоятельствах собирается много чего сделать. И, более того, она их принимает, как мне кажется. Ну, как принимает – вот они есть такие, какие есть, значит, будем делать то, что есть, в том, что есть. То есть, появилось привыкание, а после привыкания люди начали делать в том, что есть, то, что могут.

— Нет, ну это было всегда. Аналогичная ситуация была в России в конце XIX века: с одной стороны – массовая эмиграция, с другой стороны – так называемая теория малых дел. Вот, собственно, и занимается, "Открытая Россия" и многие другие какими-то малыми делами, но как бы исподволь готовясь к делам большим. А когда настанут эти большие дела и настанут ли они вообще, естественно, большой вопрос.

— А под каким лозунгом они настанут? На днях Алексей Навальный заявил, что он собирается избираться на выборах президента Российской Федерации в 2018 году.

— Ну а что ему еще делать? Естественно, надо избираться, если дают. Потому что у Навального имеется реальная поддержка, Навальный, в отличие от многих других кандидатов, не буду называть имена и фамилии, он обладает реальной харизмой, он может стать человеком с достаточно высоким рейтингом в достаточно широких кругах. И вот то, что происходило на выборах московского мэра в 2013 году, на мой взгляд, это доказало то, что Навальный, во-первых, может очень активно и успешно вести предвыборную кампанию, во-вторых, то, что своим ковшиком, вроде бы маленьким, он, тем не менее, может зачерпнуть довольно много голосов.

Дело в том, что ситуация в России на самом деле намного сложнее, чем в Южной Африке или в Украине. Потому что в Украине, на самом деле, там была очень простая альтернатива: Европа или не Европа.

— Да.

— Поэтому, естественно, масса людей хотели быть Европой. В Южной Африке – да: черное, белое. В колониальных странах – да: колония или свободная страна.

— Очень легко бороться, когда ты видишь, с кем ты борешься.

— Это все сильно упрощает задачу для народных лидеров. В России этого нет. Задача сложная, но интересная. Поэтому я думаю, что и Навальному, и, может быть, помимо Навального возникнут еще какие-то интересные люди…

— А вот, кстати, есть ощущение, что каждый раз должны появляться новые интересные люди? Все-таки, это немножко больше шоу, чем политика.

— У меня такое ощущение, что новые интересные люди обязательно должны появляться, потому что…

— Они должны появляться или нужно сосредоточиться на одном человеке, и набирать поддержку этого одного человека годами?

— Я думаю, что новые люди должны появляться, просто потому что политика сейчас в огромной степени строится по принципу шоу-бизнеса, а шоу-бизнес нуждается в том, чтобы постоянно появлялись какие-то новые направления, новые звезды, новые фишки и так далее. Поэтому в политике это тоже совершенно необходимо. И если вокруг Навального будет энное количество каких-то молодых, ярких, интересных и т.д., на самом деле, они ему не столько конкуренцию составят, сколько создадут благоприятную почву, в том числе и для него. Он будет выглядеть не просто отдельно как Алексей Навальный, оппозиционер, а как лидер какого-то движения, лидер какой-то тенденции. Сейчас пока нет движения, вот что плохо.

— Поэтому интересно, что до 2018 года сможет Алексей Навальный сделать. Когда вы живете в Прибалтике, вы испытываете негативное отношение к себе, потому что вы приехали из России?

— Нет. Никогда в жизни. Мне, почему-то, довольно часто задают этот вопрос, приходится банально отвечать: нет. Ни в советское время, ни в наше, постсоветское время у меня не было ни одного случая ни в Латвии, ни в Литве, ни в Эстонии, чтобы на меня косо посмотрели, чтобы меня обидели, чтоб мне в чем-то отказали по причине, что я не говорю на местном языке.

— А музыку слушаете местную?

— Музыку местную я слушаю, но очень дозировано, просто потому что интересной местной музыки довольно мало.

— Есть вообще?

— Есть. Всех главных эстонских музыкантов я знаю, равно как и литовских и латвийских.

—А кроме Brainstorm есть еще какие-то музыканты, которые известны и стоит послушать? Или Brainstorm уже не стоит слушать?

— Все зависит от вкуса. В Латвии парочка очень интересных альтернативных групп, которые играют краут-рок, скажем, не буду вдаваться в специальные термины. Но я искренне считаю, что для того чтобы вызвать на себя гнев коренного населения, в общем-то, надо постараться, надо вести себя довольно невоспитанным, каким-то хамским образом. Но я сейчас говорю (и ты меня спросил) о том, испытывал ли я когда-либо к себе косое, кривое отношение. Вот я отвечаю: ни-ко-гда, просто потому что я себя веду как нормальный человек, я стараюсь по мере возможности, хотя бы на самом базовом уровне, но говорить на местно языке, я улыбаюсь…

— В общем, ассимилировались.

— Я смотрю на людей не как на презренных аборигенов, а как на вполне нормальных и симпатичных существ. Поэтому у меня никогда не было проблем с этим.

— Когда программа Артемия Троицкого появится на "Свободе"? Как она назваться будет? Как ее искать?

— Программа под названием "Музыка на Свободе" выйдет в эфир впервые на "Радио Свобода" 31 декабря 2016 года. Это суббота, в 22 часа, и далее поскачет по кочкам каждую субботу. В 10 вечера – это будет премьера, ну а потом можно слушать, естественно, онлайн.

— Спасибо большое. Артемий Троицкий.