На сайте московского Центра Карнеги опубликована статья политолога Глеба Павловского "Сцена переходного времени". Этот текст уже называют главным текстом, подводящим итоги осенних думских выборов в России: страна спонтанно перешла в новое постпутинское состояние, процесс этот идет неудержимо и у него нет единого центра.

Политолог уверен, что он описал не будущее — Россия уже живет в постпутинском периоде. При этом власть и оппозиция фактически соревнуются, кто предложит лучший вариант новой системы.

— Глеб Олегович, у меня есть три вопроса, но один заглавный задам сперва: вы опять нам написали наше будущее, Глеб Олегович Павловский?

— Хм. Я-то думал, что я пишу о том, что вижу перед глазами, о настоящем. Это сцена сегодняшнего дня, я не знаю, что будет завтра.

— Тогда давайте разберем статью на цитаты прямо сейчас. Некоторые я хочу привести нашим зрителям, а вам просто напомнить:

"82% рейтинг доверия Владимиру Путину зловеще близок 80% доле людей, которые на вопрос "Можете ли вы влиять на принятие решений в стране?" отвечают "Нет!". И дальше: "Непредставленные меньшинства уже сегодня реальней призраков "путинского большинства" или "демократического электората".

Так вы объединили и оппозицию, и путинское большинство. Вывели за скобки принятие решений в России. Что это означает?

— Я считаю, что идет дробление старых электоратов, старых групп, коалиций политических. На мой взгляд, это очевидно. Если бы существовало фактически путинское большинство – мобильное, идейное, идейно преданное, то оно бы пришло голосовать.

— А его нет.

— Ну как бы не вышло. В крупных городах оно не вышло, и мы видим, что цифры партии "Единая Россия" высоки за счет национальных республик.

— Это мой второй вопрос. Позвольте, я еще одну цитату приведу: "Потеряв легитимность, путинское большинство соединилось с фондом "помощи отсталым территориям" из доходов федерального бюджета. Чечня, Ингушетия, Тува, Татарстан и Башкортостан. И, конечно, угольный эмират Амана Тулеева. Что об этом можно сказать?".

Что об этом можно сказать? Страной управляют национальные республики?

— Нет, конечно, потому что представительная власть, парламент у нас все равно почти ничего не значит. Но можно сказать, что коалиция вот этих бюджетополучающих в основном регионов, она претендует на основные средства бюджета. Ну, разумеется, кроме армии и силовых структур.

— А чем занято все это огромное количество людей, которые, как вы блестяще написали и все процитировали, одновременно отвечают на вопрос, что не отвечают за страну и голосуют за Путина. Чем они все это время занимаются?

— Вы знаете, они удивились бы вашему вопросу. Они живут, они выживают, некоторые с трудом выживают. Пенсионеры, которые получили 5 тысяч рублей в виде компенсации за отсутствующую индексацию пенсий, вряд ли они ликуют и счастливы. То есть они выживают, им не до того. В общем, они не видят смысла идти голосовать.

— Да, но тогда еще один важный, как мне кажется, тезис из вашей статьи. Он говорит о том, что те люди, которых мы привыкли называть оппозицией, тоже никакого отношения к сцене принятия решений политических не имеют и, в общем, по большому счету, они не большинство, не меньшинство, а как бы никто.

— Ну, я так не говорил, это неверно.

— Давайте уточним, что вы говорили.

— Я говорил, что часть провала либеральной оппозиции на этих выборах состоит именно в том, что она перестала интересоваться, из кого, из каких групп состоит ее избиратель. Они по-прежнему говорят о едином демократическом электорате. А его нет, простите. Есть разные группы, с которыми можно работать, но они с ними не работают, потому что, я подозреваю, они просто не знают о том, что общество состоит из разных групп.

— То есть они не умеют работать с обществом, которое они хотят представлять, оппозиция.

— Да. Я бы высказался отчасти в их защиту, потому что они было отлучены практически от большинства возможностей, простых прежних возможностей работы. Но это же не значит, что работать вообще нельзя.

— Я оставлю за скобками очень интересный абзац о том, что будут делать спецслужбы в отсутствие реального врага в России, я думаю, что это тема для отдельного большого разговора. Но хочу вернуться к последним словам в вашей статье и тоже их процитировать, мне они показались чуть-чуть угрожающими:

"В этом есть нечто комичное и педагогически поучительное, – пишете вы. – Ведь вытеснены были все центры альтернативной повестки, убраны ее носители – и на российской сцене не осталось ничего, кроме... будущего! Одно непроглядное будущее, куда входят со страхом, ненавистью и томиком Ивана Ильина под мышкой".

Что за будущее вы нам рисуете? Мне представляется дремучий националист из того абзаца, который я прочитал. Или консерватор очень жесткий.

— Я, скорее, оптимист. Я считаю, что проблема будущего та, что им опять-таки не занимаются. Мы реально сегодня находимся не в ожидании какого-то будущего, которое наступит после того, как Путин уйдет или какие-то, как говорят у нас в Москве, миллионы человек выйдут на улицы.

Мы уже в нем, мы уже внутри переходного периода, он уже идет. И как в песне поется, слишком быстро катится камень с горы. А оппозиция смотрит на это. Я думаю, что это опасная стратегия, потому что это место будут занимать какие-то фрагменты распадающегося путинского большинства и, может быть, очень неприятные фрагменты.

— Это фрагменты, которые, я так понял, представлены и в республиках Кавказа, и среди националистов с томиком Ильина, и среди олигархов меньшинств, которые все еще управляют регионами не слишком контролируемыми или какое-то время отданными все-таки на управление типа Амана Тулеева из Москвы, это какие-то политические силы?

— Понимаете, это результат, конечно, 15 лет вытеснения, изгнания политики публичной из страны, деполитизации, как мы говорили.

— Но мы увидим в Думе этих людей? Вот сейчас в "Единой России", которая имеет конституционное большинство?

— Там разные люди, там разные люди. И сейчас эти разные люди борются, между прочим, за бюджет, потому что некоторые регионы уже знают, что у них собираются забрать и отдать в пользу других, которые более правильно голосуют.

— Последний вопрос, пусть он не покажется вам смешным. Та самая оппозиция, которая мечтает о выходе миллионов людей на улицы и, видимо, никогда не дождется, все время говорит о неком мифическом развале России. Но из того, что пишете вы, я вижу, что речь идет о единой стране, в которой просто меняется вообще вся философия жизни. Мне так показалось из этой статьи.

— Скорее, прежняя система управления полностью распалась, она не работает. Потому что она работала за счет избыточных денег. Все проблемы решались деньгами, а теперь денег нет, и она не работает.

— Вы можете построить в голове своей, реально из чего будет состоять… у нас на самом деле 30 секунд, я очень надеюсь, что вы сейчас обрисуете ее параметры, как вы ее себе представляете.

— Понимаете, ситуация кризиса по-своему справедлива, она дает возможность решить проблемы и власти, и оппозиции. Они сейчас соревнуются, что ли, в каком-то смысле, наперегонки, кто первый предложит работающую модель. Я хотел бы, чтобы это были либералы.

— А томик Ильина у людей, которые выходят на сцену, говорит о том, что это будут…

— Томик Ильина, скорее, мешает им. Я думаю, что они его скоро оставят где-нибудь в передней.