Очередная история, связанная с историей, произошла в России. В Перми суд приговорил местного жителя Владимира Лузгина к немаленькому штрафу (200 тысяч рублей), признав его виновным в “реабилитации нацизма”.

Лузгин репостил на своей странице во “ВКонтакте” статью под названием “15 фактов о бандеровцах, или О чем молчит Кремль”, где, в частности, говорилось о том, что гитлеровская Германия и сталинский СССР начали Вторую мировую в качестве союзников, захватив и поделив между собой Польшу. Как пишут в новостях, репост просмотрели 20 человек.

Можно было бы счесть произошедшее очередной зловещей глупостью нынешних российских времен, если бы не несколько любопытных – и важных для понимания цайтгайста – обстоятельств.

Как сообщают медиа, в суде у обвинения был свидетель – декан исторического факультета Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета Александр Вертинский. Я – в отличие от профессиональных журналистов – не поленился и зашел на страницу истфака гумпедуниверситета в Перми. Быть может, там давно не обновляли данные, но никакой Вертинский факультет не возглавляет – деканом числится Дмитрий Владимирович Шмуратко.

Что касается Александра Вертинского, то я обнаружил его в должности доцента кафедры всеобщей истории. Будучи по образованию историком, проработавшим 14 лет в качестве преподавателя как раз педагогического института (позже университета), я заинтересовался фигурой “свидетеля обвинения”. Любопытно, что сподвигло профессионала, ученого и педагога сыграть столь важную роль в очередной истории времен Путина.

Читаем краткую биографию Вертинского. Научные интересы: “Политическая история стран современного Востока; история религий, религиоведение”. Профессиональные интересы: “Организация учебного процесса бакалавров и специалистов по профилю История”. Учебные курсы, читаемые студентам: “Новейшая история стран Востока, философия религии, история религии”. Публикации: более 60, как уверяет сайт факультета, включая изданную 14 лет назад книгу “Религия в истории и культуре. Учебное пособие для студентов”.

Ни слова о том, что “свидетель обвинения” специализируется в российской или советской истории, в европейской истории XX века – скажем, германской, польской, или в международных отношениях кануна войны. При этом в Пермском гуманитарно-педагогическом университете есть две кафедры истории России (древней и средневековой, а также новой и новейшей), а на кафедре всеобщей истории работают не только античники и востоковеды, но и специалисты по европейской истории, в том числе и прошлого столетия. Иными словами, кроме Александра Вертинского, там есть кому подкрепить непререкаемым академическим авторитетом объективное и неподкупное судебное решение.

Конечно, можно предположить, что история Второй мировой и, в частности, кровавая трагедия Восточной Европы второй трети XX века является для Александра Вертинского сферой его персонального академического интереса, а свои познания он пока не может реализовать в виде лекционных курсов в силу обстоятельств – скажем, на факультете слишком много специалистов и они уже заняли все соответствующие учебные часы, так что остается скромно ждать в сторонке и оттачивать мастерство, ожидая своей очереди.

Но тогда у Александра Вертинского должны быть научные работы, посвященные этому разделу истории, ведь их-то никто не мешает ему публиковать! Я попробовал найти эти труды, но гугл молчит. Я набирал в окошке браузера и “историк Александр Вертинский”, и “декан Александр Вертинский”, однако ничего, кроме ссылок на растиражированную новость о приговоре за репост, там нет. Нет ни декана Вертинского, ни его трудов. Так что из списка в шестидесяти с лишним работ, упомянутого на сайте исторического факультета ПГГПУ, в нашем распоряжении лишь название одной: “Религия в истории и культуре. Учебное пособие для студентов. М., 2002”.

Можно, конечно, поспекулировать, что в этой работе Вертинский предлагает глубокий анализ взаимоотношений нацистского режима с католической и протестантскими церквями, роли католицизма в польской трагедии, истории религиозной политики сталинского режима, или даже влияния неоязычества на гитлеровское окружение, но предположу, что это не так. И что имен Штефана Георге, Чеслава Милоша или Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия там нет. А жаль: это сильно расширило бы представления студентов о роли религии в культуре – и особенно истории.

Таким образом, единственным источником, который позволяет нам судить о взглядах на историю – и о профессионализме – Александра Вертинского, являются упомянутые в медиа материалы судебного разбирательства. Новостники об этом пишут следующим образом: “При этом наличие в статье ложных сведений об СССР признал свидетель обвинения, декан исторического факультета Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета Александр Вертинский”.

Источником для медузовской новости стала корреспонденция Максима Стругова, опубликованная в “Коммерсанте” 30 июня. Там о выступлении Вертинского сказано чуть подробнее и даже лиричнее, что ли: “В качестве свидетеля обвинения по делу был допрошен декан исторического факультета Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета Александр Вертинский. Господин Вертинский сделал вывод, что в материале содержатся заведомо ложные сведения о деятельности СССР во время Второй мировой войны, а содержащиеся в ней “высказывания не соответствуют позиции, признанной на международном уровне”“. Увы, в нашем распоряжении данных не очень много, но историкам не привыкать. Пишут же исследования о древних кельтах или о “темных веках” – и на меньших основаниях!

Собственно, экспертное высказывание Александра Вертинского сводится к двум пунктам. Первый: в статье, которую репостил Лузгин, содержится заведомое вранье по поводу роли СССР во Второй мировой войне, точнее – в ее первый период, с 1 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года. Второй: это вранье, помимо того, что является таковым, “не соответствует позиции, признанной на международном уровне”. Второе усугубляет первое. Так что Лузгин должен быть наказан.

Остается выяснить, что же такое перепостил житель Перми – и на основании этого сделать вывод об историке Александре Вертинском. Найти в гугле этот материал несложно, в отличие от списка академических работ свидетеля обвинения. Перед нами банальный текст времен нынешней украинской войны и современного идеологического помешательства на территории бывшего СССР.

Анонимный автор “Пятнадцати фактов” пытается указать на то, что все, в чем упрекают Степана Бандеру – прежде всего, упрекают советизаны – неправда, и что в действительности история его и его сподвижников была совсем иной. Основной мессидж текста я комментировать не буду, так как – и это обычно в наши времена – его публицистический и патриотический задор делает неубедительными даже некоторые несомненные факты, которые там приводятся. Это такой жанр сегодня в интернете: “Все, что вы знали о том-то – неправда, и я докажу это вам в 15 пунктах”. Увы, подобные рассуждения почти полностью заменили основательные научно-популярные сочинения по истории. Страсть, эмоции и задушевность отменили факты.

Все верно, но от этого факты, которые используются в подобных текстах, не перестают быть таковыми. Собственно, работа историка и заключается прежде всего в том, чтобы вытаскивать факты из месива слухов, вранья, недоговоренностей и хитроумной полуправды. Как раз здесь и должен был развернуть Александр Вертинский свое профессиональное дарование во всем его великолепии. Посмотрим, как он это сделал.

Прежде всего позволю себе привести ту самую цитату, благодаря которой кошелек Владимира Лузгина отощал на двести тысяч рублей. Это пункт 8 из 15-ти: “В отличие от коммунистов, которые активно сотрудничали с Германией и поделили Европу пактом Молотова-Риббентропа, УПА и ОУН Б не сотрудничали ни с немецким, ни с коммунистическим оккупационными правительствами. В свою очередь коммунисты и немцы, кроме заключения пакта Молотова-Риббентропа, учили друг друга, проводили совместные репрессии, парады, обменивались вооружением и т.д. Коммунисты и Германия совместно напали на Польшу, развязав вторую мировую войну 1 сентября 1939 года!”

Красная Армия входит в Вильно

Если отставить в сторону вопрос об отношениях УПА и ОУН Б с оккупационными правительствами, в данном пассаже содержится следующее утверждение исторического свойства (переведем его на более конвенциональный язык): Германия и СССР сотрудничали и перед началом Второй мировой и после, вплоть до 22 июня 1941 года, они заключили пакт о ненападении с секретными приложениями, в которых поделили сферы влияния в Восточной Европе, в СССР готовили немецких офицеров, эти страны вели взаимовыгодную торговлю стратегическими и военными материалами, в сентябре 1939 года Польша была поделена между Германией и СССР, советские и немецкие военные в этот период провели совместное мероприятие символического свойства (парад в Бресте), наконец, известен факт выдачи Сталиным Гитлеру политэмигрантов – немецких и австрийских коммунистов.

Ни один из вышеприведенных фактов не может быть оспорен; более того, его никто и не оспаривает (официально), включая нынешнее российское руководство. Тем не менее, историк Александр Вертинский утверждает, что все не так, что перед нами заведомо ложные измышления “о деятельности СССР во время Второй мировой войны” и что – и здесь мы переходим ко второй его исторической позиции – эти “высказывания не соответствуют позиции, признанной на международном уровне”.

Под “международным уровнем” Вертинский подразумевает решения Нюрнбергского трибунала. Почему он не назвал его прямо? Из осторожности? Из оплошности? Намеренно? Все-таки в Нюрнберге не было сказано ни слова о секретном протоколе к пакту Молотова-Риббентропа – и это вполне понятно, учитывая что один из подписантов сидел во время процесса на скамье подсудимых (и был потом казнен), а второй продолжал руководить министерством иностранных дел. В Нюрнберге вообще о многом не говорилось – в частности о том, что происходило между Германией и СССР между 1939 и летом 1941 года. По логике Александра Вертинского, если не говорилось в Нюрнберге, значит этого не было. А раз не было, то можно обвинять в распространении заведомо ложных сведений.

Перед нами еще один – самый, кажется, сенсационно-зловещий – извод постсоветского отношения к истории. И он не имеет никакой связи с тем, что было в СССР, сколько бы ни применяли российские оппозиционные и иностранные публицисты бранное прилагательное “советский”. В СССР за правду о пакте Молотова-Риббентропа наказывали – но и утверждали, что никаких секретных протоколов не было и никаких договоренностей Гитлера и Сталина о разделе Восточной Европы тоже. Отрицали свое участие в расправе в Катыни – и многие другие вещи.

Иными словами, в СССР наказывали за распространение информации, которую официально считали не соответствующей реальности. В этом была своя – авторитарная, даже тоталитарная логика, рожденная идеологических обиходом времени. Сегодня же дела обстоят иначе. Есть факты: факт подписания упомянутого пакта, факт сотрудничества СССР и Германии, факт раздела не только Польши, но и оккупации других стран региона – успешной (прибалтийские страны) и неуспешной (Финляндия). Есть фото совместного парада частей Красной Армии и Вермахта. Есть экземпляры советских газет с их статьями против Франции и Британии в 1940-м году, есть даже политические карикатуры. Более того, в России обо всем этом пишут, говорят, книги публикуют – но власть относится к ним избирательно.

Власти на самом деле все равно, кто с кем дружил в 1939-м, ей важно запугать тех – особенно живущих в провинции, особенно никому не известных обитателей “Вконтакте”, массу так называемых “обычных людей”, – кто принимается публично рассуждать, не имея к тому одобренной властью же виртуальной лицензии. Скажем, А. Венедиктову можно – он для того и поставлен, чтобы создавать иллюзию многообразия мнений. А В. Лузгину – нельзя. В. Лузгин должен помалкивать. Либо – что еще лучше – излучать в соцсетях лояльность и довольствие, перемежая фото котиков и пойманных на рыбалке лещей с шуточками по поводу цвета кожи американского президента и комментами о том, что, мол, не пора ли нам снова рвануть на Берлин.

Но для всего вышеперечисленного власти нужны помощники, “эксперты”, солдаты прикрытия, “свидетели обвинения”. И вот, воспользовавшись деградацией как профессии профессионального историка (деградацией, которую власть сама же по большей части и вызвала), так и системы академического гуманитарного знания вообще (особенно в провинции), власть призывает для этого людей типа Александра Вертинского. Честно говоря, мне его жалко.

Утверждать, глядя на солнце, что вокруг тьма кромешная – для этого нужно совсем махнуть на себя рукой. Быть призванным, чтобы прилюдно заявить, что Гитлер со Сталиным не делили Восточную Европу – унизительно. Зачем нужно добровольно унижаться – вопрос отдельный и не мне его обсуждать, пусть этим займутся моралисты. Остановлюсь лишь на констатации бесспорного факта. Александр Вертинский – историк, свидетель обвинения. Точка.

P.S. И еще об одном милом эпизоде суда над Лузгиным сообщает “Коммерсант”: “В рамках расследования был допрошен и отец Владимира Лузгина, который среди прочего показал, что его сын критиковал политику России по отношению к Украине”. Нынче каждый мечтает попасть в свидетели обвинения. Конкуренция растет, надо поторапливаться.