Евросоюз торопит Украину согласиться на проведение выборов на территории подконтрольной сепаратистам на востоке Украины. Об этом в Киеве говорили министры иностранных дел Франции и Германии, пишет сегодня "Коммерсант".
По словам источника газеты, главы дипломатии двух стран, входящих в состав "Нормандской четверки" уговаривали киевские власти принять специальный закон о выборах в Донбассе, чтобы реанимировать Минские соглашения и выполнить этот пункт. О соблюдении соглашений и выборах говорили в выходные президенты США и России – Барак Обама и Владимир Путин.
США требуют от России проведения выборов на Донбассе под наблюдением и по стандартам ОБСЕ. По мнению полевого командира самопровозглашенной "ДНР" Александра Ходаковского, в ближайшее время выборы не состоятся.
Александр Ходаковский дал интервью Настоящему Времени. Он рассказал, как надо понимать текст о возможном покушении, который он разместил в своем блоге.
В минувшую субботу командир батальона "Восток" предположил в своем "Живом журнале", что его может ждать судьба других полевых командиров непризнанных республик – Алексей Мозгового и Павла Дремова.
"Когда дело дойдет до варианта "Мозговой – Дремов" – не прибегайте, пожалуйста, к методике, которая была применена: я езжу густонаселенными кварталами. Прибегните к более изящному способу. Мер излишней предосторожности я не принимаю, охрана у меня сверхбдительности не проявляет – будет несложно", – писал Ходаковский.
Командир "Казачьей национальной гвардии" Павел Дремов погиб 12 декабря 2015 года во время поездки на собственную свадьбу от взрыва бомбы, установленной в машине. Руководство "ЛНР" объявило, что убийство Дремова – это "продолжением терактов, которые в ЛНР совершают киевские силовики". По данным службы безопасности самопровозглашенной республики, на территории "ЛНР" действует "специальная диверсионно-террористическая группа, заброшенная с территории Украины".
Алексей Мозговой погиб 23 мая 2015: года его машину расстреляли на блокпосту. Вместе с командиром батальона "Призрак" были убиты его пресс-секретарь, двое охранников, водитель и двое мирных жителей. Ответственность за покушение взяла на себя ранее не упоминавшаяся группировка "Тени".
В интервью Настоящему Времени Ходаковский рассказал о московских политтехнологах, которые "помогают" Донецку и конфликте с главой "ДНР" Александром Захарченко.
— Насколько реальны угрозы вашей жизни, о которых вы писали в блоге?
— Я расцениваю пока как потенциальную, в разряд реальной она в моем понимании пока не перешла. Это гипотетическая возможность, это вполне можно прогнозировать, но никто об этом не говорит как о преднамеренной и ожидаемой в ближайшее время акции.
— Кто угрожает вашей жизни?
— Я думаю, что кто угодно. Мне же до сих пор не дали ответы, кто устранил Дремова, кто устранил Мозгового, это же все до сих пор покрыто неким налетом тайны. Поэтому оставим этот вопрос за кадром. Пусть он на суд истории будет вынесен.
— Эти угрозы связаны с ожиданием выборов?
— Вы прекрасно понимаете, что выборов у нас нет и в ближайшей перспективе не предвидится. Если сейчас буквально три для как это озвучено официально, об их переносе на 2017 год, то я это знал достаточно задолго, поэтому относительно выборов иллюзий никаких не питал.
— А почему вы сейчас стали говорить о коррупции в окружении Александра Захарченко?
— Если вы периодически посматриваете на те опусы, которые я пишу, то должны были заметить, что я о коррупции в его рядах заговорил после того, как о ней он заговорил сам лично. Мы говорим о болезнях роста, это понятно.
Соответственно, как только мы начинаем понимать, что мы капсулируемся, что мы уходим в такую серую зону Приднестровья, мы понимаем, что все проблемы роста уходят вместе с нами, и там начинает либо прогрессировать, либо мы начинаем с ними бороться, то есть нужно задать тенденцию. Это цели и задачи наших разговоров о коррупции. Если мы уходим в изолированное состояние, значит нам придется внутри себя переваривать все проблемы, которые есть. Хотелось бы с ними справляться как-то.
— То есть сейчас речь идет о том, что эти территории могут повторить приднестровский сценарий развития?
— Ну это совокупность факторов. Я говорю об этом очень давно, минимум четыре месяца об этом говорю. Я пожалуй первый, кто начал об этом говорить, даже не имея конкретной информации. Хотите, называйте это интуицией.
— А кто такой этот "московский политтехнолог", который, по вашим словам, приезжает в Донецк и курирует тут работу, и который вами был недоволен?
— Московский политтехнолог – это собирательное понятие, понимаете прекрасно. Разумеется, здесь работает целая команда помощников, мы обращаемся к этим ребятам, так как испытываем дефицит такого рода узких специалистов. Поэтому конкретно этот коллективный разум на это ничего не говорит, потому что он, я думаю, пытается соответствовать тенденции, этому тренду, в котором мы находимся. Минск до конца не определен, не выверен.
— Ну, знаете, многим показалось, что вы адресовали свое письмо лично Владиславу Суркову или его доверенному лицу Алексею Чеснакову.
— Вы хотите сказать, что это иносказательное открытое письмо Владиславу Суркову или Чеснакову?
Я не стал бы сужать, во-первых Владислав Юрьевич вряд ли читает мои опусы, это с одной стороны. С другой стороны, это наверное, адресовано каждому, кто так или иначе стоит по ту сторону и наблюдает за этой проблемой в качестве моего оппонента.
— Батальон "Восток" сохранится? Конфликт сохранится?
— Он обязан будет продолжаться. Всегда работает пресловутая система сдержек и противовесов.
Вы знаете, неправильно менять местами причину и следствие. Батальон «Восток» – это следствие. Я буквально 30 секунд, чтобы не утомлять ни вас, ни тех кто нас смотрит и слушает. Мы – первые кто зарегистрировался. Именно ПСД, «Патриотические силы Донбасса», зарегистрировались в органах регистрации Донецкой народной республики, мы первые, кто захватил первое здание на бульваре Шевченко, 2 и начали формировать там свой штаб. Это я не к тому, чтобы приписать себе какие-то мнимые заслуги, а к тому, что мы начинали как политическая сила. На том этапе, если зайти на наш старый официальный сайт, у нас висел такой слоган «федерализация, а не феодализация». О войне тогда никто не говорил, мы говорили исключительно о политике.
Но по мере изменения обстановки угроза над нами начала нависать, скажем так, военного конфликта, и мы начали задумываться, как обезопасить себя с этой стороны. Но начинали мы как участники политических процессов. Мы использовали для решения частных задач военного аспекта подразделение, которое мы создавали. А как только ситуация и коньюктура изменились, мы вернулись к политике, и стали заниматься тем, с чего собственно говоря и начинали. Поэтому у «Востока» как такого базы нет, есть организация общественная, даже политическая организация, в составе которой был «Восток», который добавил рейтингов или проблем, но в то же время известности.
— Оправдано ли сказать, что весь конфликт с Захарченко – это конфликт из-за бензоколонки, что называется?
— Абсолютно неоправданно. Те слова, которые я писал, они полностью соответствуют действительности. У нас нет острой заинтересованности в этом бизнесе. Чтобы вы понимали: есть один поставщик центральный, есть четыре местных. Трейдеры, которые занимаются оптовыми поставками ГСМ. Мы не являемся ни одним из четырех, мы в бизнесе не участвуем. Вот эти несчастные бензоколонки, те цифры, которые я изложил, они абсолютно достоверные, они проверяемые. Они болтаются на уровне нулевой рентабельности. И они для нас уже сейчас наверное больше обуза. Во-первых, они шлейф за собой тянут "отжатых бензоколонок", вы понимаете, о чем я говорю.
С другой стороны, там нужно содержать трудовые коллективы, нужно заботиться о поддержании этого бизнеса, чтобы может быть остаться в сегменте и поддержать тех людей, которые там работают. Поверьте, это абсолютно без лукавства.
— Александр, если Россия вас блокирует, то может вас подталкивает к тому, что эти терриотрии должны вернутся под контроль Украины?
— Я употребил такое сравнение или аналогию, что мы стали достаточно пластичным материалом. Это очень хорошо кореллируется с тем, что вы говорите. Куда-либо подталкивать, как-то нас форматировать – это все делается только с тем материалом, который достаточно мягок, пластичен и прочее. Такие качества меня по крайней мере абсолютно не устраивают. У нас есть определенная форма, она состоит из наших убеждений взглядов, целей, намерений. Нам хотелось бы, чтобы эту форму учитывали, и сообразно этой форме искали место, куда бы нас могли применить.
Понятное дело, что с пластичным материалом работать вчера проще, удобнее, путем формирования общественного мнения, переформатирования сознания. Эту угрозу мы так или иначе ощущаем, когда идут игры вокруг нашей интеграции с Украиной. Но вы поймите правильно, что мы достаточно радикализованы. Я не призываю разделять нашу точку зрения, но иллюстрирую. Я говорю, что мы – антагонисты Украины, соответственно уж кому-кому, но не мне искать какие-то точки соприкосновения с Украиной и альтернативу России.
Мы с Россией связаны не потому, что ищем там преференции или потому что с точки зрения конформизма нам удобнее это, и в случае, если с Россией что-то не заладиться, мы тут же развернемся и опять побежим к Украине. Эта позиция людей, которые относятся к ситуации как к политике. А мы стоим на каких-то идеологических платформах, эта наша слабая позиция, это наша достаточно уязвимое положение, но это единственное, что у нас есть.
— Ну а если большая часть населения захочет возвращение этих территорий под контроль украинских властей, народа?
— Мы мониторим настроения населения. Откровенно говоря, оно единственное является для нас определяющим, потому что мы ловим разговоры с разных заангажированных позиций. Одни говорят, что якобы население устало и уже хочет обратно в Украину, другие говорят – напротив. Мы руководствуемся только теми данными, которые у нас есть на руках, и они постоянно обновляются. У нас есть свое собственное социологическое агентство, оно так и называется – «Социальная инициатива». И мы как положено, делаем срезы, мониторим изменение ситуации и опираемся на те данные, которые мы получаем в свои руки.
— Неужели вы не знаете, кто убил Дремова? Как это возможно, у вас то есть и своя разведка и своя контрразведка?
— Даже мы, обладая некоторыми возможностями, теряемся в догадках. Я для себя, откровенно говоря, хотя это идет вразрез с официальной позицией, я украинский след расцениваю как наименее вероятный. А там уже болтаемся от криминального следа до политической – выстраивания вертикали власти на этой территории.
— Почему вы написали про способ покушения на вас в своем блоге? Как понимать слова, что с вами не надо поступать как с Дремовым и Мозговым, потому что вы перемещаетесь по городу?
— Я плохо работаю с теми функциями, которые заложены в "Живом журнале", и мне сложно, например, изобразить иронию. Когда я это писал, я вкладывал что-то вроде сарказма или иронии.
Я нормальный здоровый правоохранитель по своей сути, хотя я радикально пророссийский элемент, как меня украинцы называют, "террорист и сепаратист", но по сути я правоохранитель. Естественно для меня тот потенциальный вред, который я могу нанести окружающим даже в момент такой, малоприятный, достаточно важен. Подход к этому важен. Если воспринимать это как сарказм такой – только так к этому и надо относиться.
Некоторые пишут, что я попросил расправиться со мной более изящно и прочее – неверно интерпретируют смысл как таковой. Естественно, я перемещаюсь улицами Донецка. Естественно, любой подрыв, взрыв, установление какого-нибудь направленного взрывного устройства или фугаса заденет и затронет массу людей вокруг. Поэтому я в такой несколько ироничной форме и высказал предложение реализовать замысел, если он возникнет, более таким изящным и менее вредным для окружающих способом.
— А вы боитесь?
— Сказать, что я боюсь покушения даже при самом придирчивом анализе моего внутреннего состояния я не могу.
— А Захарченко испытывает страх?
— Сложно сказать, что испытывает Саша Захарченко, я давно не сверял с ним наше эмоциональное состояние.
— А где вы сейчас находитесь, если это не секрет? За вашей спиной такие дубовые стены?
Это не очень большой секрет, это мой кабинет. Просто это наследие, доставшееся от предыдущих времен, это было административное здание, соответственно, оно выполнено в таком стиле с таким антуражем.
Настоящее Время
КОММЕНТАРИИ