После послания президента РФ Владимира Путина Федеральному Собранию всем в России стало очевидно, что торговая война с Турцией – это всерьез и надолго. По поводу Турции и сбитого ей российского самолета Су-24 Путин сказал следующее: "Если кто‑то думает, что, совершив убийство наших людей, отделается помидорами или какими‑то ограничениями в строительной и других отраслях, то они глубоко заблуждаются".

Глава Торгово-промышленной палаты России Сергей Катырин поддерживает сказанное Путиным и призывает не паниковать из-за того, что Россия не получит турецкие помидоры и абрикосы. По его словам, многие российские предприниматели считают, что по Турции ударить "можно было бы и по полной программе".

****

Настоящее Время: Распоряжения правительства и президента сильно ударили и ударят по нашим связям с Турцией в торгово-экономическом плане?

Сергей Катырин: Думаю, что достаточно серьезно, даже на данном этапе. Хотя я считаю, что задействован конечно не весь возможный арсенал из того, что изначально дискутировалось. Дискутировалось, как вы помните, гораздо больше, и направлений, и возможностей введения различных санкций.

Но даже этот минимум достаточно серьезен с точки зрения турецких производителей. Ну в какой-то степени и нас, конечно, потому что санкции односторонними никогда не бывают.

Конечно, это коснется и России, и российских потребителей, и тех, кто занимается перевозкой – всех, что стоит в цепочке по снабжению плодоовощной продукцией. Потому что, если не брать туризм и чартерные перевозки самолетом, то санкции, которые обозначены, в первую очередь касаются потребления плодоовощной продукции. Очень может быть, что некоторые предприниматели оперативно не смогут в какое-то направление перестроиться и компенсировать по такой же цене недостающую продукцию. И тогда могут повыситься цены. Хотя мне представляется, что возможностей перестроиться достаточно много.

НВ: Насколько я понимаю, когда мы ввели ответные санкции в отношении Европейского Союза, именно Турция очень быстро заместила значительную часть импорта?

СК: Ну не сказать, что они все заместили. Они, конечно увеличили свои поставки, это несомненно. Есть определенные позиции, по которым Турция доминирует на нашем рынке. У нас по абрикосам, по-моему, – это 80%. По помидорам – 52%. По клубнике – примерно 47%. По винограду, по-моему, – 35%. То есть достаточно серьезные показатели того, что мы потребляем.

Но есть рынки, которые сегодня с готовностью перекроют эти недостающие вещи. Это наши ближние соседи: Азербайджан, Иран и так далее. Есть и дальние соседи, ну не соседи, а наши коллеги из более дальних стран, латиноамериканских стран, они смогут возместить.

НВ: Вы очень дипломатичны, признаюсь. Потому, что мне кажется, что бизнес должен сейчас как минимум испытывать неудобства от таких политических решений. Рвутся все налаженные экономические цепочки, которые достаточно давно и хорошо были выстроены. Терпит и наверняка будет терпеть убытки бизнес, малый, средний и крупный. Хотя бы потому, что Турция уже выставляет какие-то экономические санкции, счета за досрочный разрыв соглашений. Мне казалось, что бизнес должен бить во все колокола и не соглашаться во всем с политиками.

СК: Ну, понимаете, у всех эмоциональное восприятие произошедшего. Ну вот у вас есть члены семьи. И вдруг, упаси Господи, их кто-то убьет, Ну как можно это воспринять? Как можно с кем-то торговать или строить какие-то отношения?

Все бизнесмены, какими бы они не были, малыми, крупными и так далее, живут в этой стране и за нее переживают. В подавляющем большинстве, я уверен, переживают, сопереживают всему, что здесь происходит, согражданам нашим и так далее.

Поэтому, конечно, есть определенные издержки, это понятно. Но такого, что бы кто-то кричал "Караул!", – нет. Да, я думаю, что будут какие-то контрснакции с точки зрения невыполнения обязательств по заключенному контракту. Или если есть какие-то многолетние контракты, – у тех определенно будут проблемы.

Но у меня, по крайней мере, сейчас нет ощущения, чтобы бизнес голосил и кричал о том, что у него такой критический момент сразу наступил. Несмотря на то, что количество помидор, которое нам поступает, достаточно большое, не надо забывать, что Турция в нашем внешнеторговом обороте занимает лишь 4%. Это во внешнеторговом обороте. Причем в этом внешнеторговом обороте доминирует наш экспорт, а не импорт из Турции. Понимаете?

НВ: А назовите цифры, пожалуйста.

СК: Пожалуйста. Прошлый год мы закончили с 31 с чем-то миллиардами долларов – это наш внешнеторговый оборот с нашими турецкими коллегами. По состоянию на январь-сентябрь этого года – 18 миллиардов долларов. Если сравнивать с прошлым годом, за такой же промежуток времени, то мы упали где-то на 23-25%. В целом, у нас не такой объем торговли, чтобы говорить, что для нас это катастрофично.

НВ: Значит, ничего страшного не произошло, вы считаете?

СК: Я полагаю, что ничего серьезного нет. Мне кажется, более неприятным будет, если эти санкции будут разворачиваться дальше – и для турецких коллег, и не самая радужная перспектива для нас. Потому, что есть проекты, которые можно было обозначить, только имея Турцию в качестве стратегических партнеров.

НВ: Например?

СК: Атомная станция. Эту станцию предполагалось построить за российские деньги. Такие вещи, конечно, у кого попадя не строят, как вы понимаете, это другая технология появляется в стране, и все, что с этим связано. Другая энергетика, другие технологии и другие кадры нужны. Это на другую ступень поднимет экономику Турции. Такие вещи могут реализовываться только стратегическими партнерами и на высочайшем уровне доверия друг к другу. В сегодняшних условиях это может встать под вопрос.

Естественно, другой проект – турецкий газопровод, как бы его там не называли. Это проект, который для России важен. И общем-то, и для Турции тоже чрезвычайно важен, потому что она могла бы быть транзитной страной, где мог бы быть организован хаб.

Ну и конечно самая большая потеря, я думаю, может быть еще больше чем любая плодоовощная продукция, – это российские туристы. Российских туристов, по разным оценкам, больше 4 миллионов. Мы первое-второе место делим с немцами по количеству туристов, которые въезжали на территорию Турции, отдыхали там. А с учетом того, что россияне по своему чеку, который они оставляют в любой стране, превосходит всех абсолютно, – вот поэтому, я думаю, что в этом плане для турков это был самый предпочтительный клиент.

Там многие и отели и базы отдыха были сориентированы сугубо на российских граждан – с русским языком и со всем остальным, что там делают. Вот это, я думаю, может быть самая серьезная потеря для Турции, не говоря о плодоовощной продукции.

НВ: Но вы сейчас говорите больше о потерях для Турции, а для России в чем будут потери, если такие будут?

СК: Ну будут, как мы уже проговорили, – плодоовощная продукция и так далее.

НВ: То есть сейчас санкции касаются в основном плодоовощной продукции? А как же все те первоначальные планы, которые строились, о рабочей силе?

СК: Не совсем так. В кадре мы знаем итоговые дискуссии. Итоги этой дискуссии на сегодняшний день: санкции коснулись туристов, турпотока, коснулись безвизового режима, чартерных рейсов и плодоовощной продукции. Все. Все остальное, что дискутировалось в обществе, в прессе, пока осталось в виде дискуссии.

Потери есть. И для нас потери, и для турецких коллег. Что будет дальше – поживем-увидим, что будет.

НВ: А можно примерно предположить и посчитать в цифрах эти потери?

СК: Конечно. С нашей стороны пока сложнее посчитать, потому что мы сейчас не можем знать какие штрафные санкции выставят турецкие коллеги по неисполнению контрактов по плодоовощной продукции.

НВ: А в том, что касается чисто товарооборота?

СК: Товарооборот где-то на полмиллиарда исчезнет, наверно. Вот эта плодоовощная продукция и все остальное, что там есть. Больше ничего в этот санкционный список не попало. Весь остальной товарооборот, который на сегодняшний день был, есть и по всей видимости будет. Новых шагов не будет предпринято.

НВ: Вы упомянули, что возможен рост цен для конечного потребителя. Если в абсолютных цифрах говорить: каков может быть этот рост цен? На те же помидоры, на те же овощи?

СК: Мне кажется, он не может быть значительным. Мы живем первый день после того, как было подписано постановление правительства. Поэтому, сейчас предсказать, что цены повысятся в разы, – сложно. В разы, я думаю, уж точно не повысятся. Может быть увеличение, но не факт, что оно состоится.

НВ: Вы же общаетесь со своими коллегами-предпринимателями? Они как к этому относятся? То, что называется "за кулисами", что они там говорят? Они с пониманием относятся, они патриотично настроены к тому, что делают российское правительство и президент?

СК: Я пока не встречал ни одного коллегу, кто бы сказал, что это все неправильно и так далее. Я вам могу сказать, что многие говорят, что "можно было бы и по полной программе". Отношение разное, атмосфера накаленная и наэлектризованная. Естественно, что все, что случилось с российским лётчиком, серьезно ударило по эмоциям у всех и у предпринимателей в том числе. Кто–то может быть и осуждает действия российского правительства, может быть и такие есть. Но я их пока просто не встречал. Еще раз говорю: катастрофы никакой нет. Я не вижу катастрофы для нас с точки зрения объемов торговли и каких-то направлений, которые для нас станут завтра критичными.

НВ: Знаете, что удивляет? Когда между государствами и политиками мир, все рапортуют, что у нас достаточно большой товарооборот, что мы успешно торгуем друг с другом, что мы – хорошие, добрые партнеры и соседи. Но как только выясняется, что у нас конфликтная ситуация, вдруг оказывается, что и торговый оборот у нас не очень большой, и как партнеры они нам не очень важны…

СК: Ну я бы так не сказал. Надо просто на цифры смотреть, они показывают объективные вещи. Никто никогда не говорил, что для нас Евросоюз, который ввел санкции, – партнер, который не имеет значения, что у нас маленький товарный оборот. Все всегда говорили, говорят и сейчас мы говорим, что это половина нашего внешнего торгового оборота.

Жизнь покажет, как будут развиваться события. Многое будет зависеть не только от нас. Больше даже будет зависеть от наших турецких коллег, в том числе на политическом уровне. Особенно все, что касается борьбы с "ИГ", со всеми этими террористическими формированиями.

НВ: То есть, бизнес потерпит?

СК: Я думаю, что переживем, да. Это все переживем. Мы пережили все происходящее со всем этим Евросоюзом и санкциями, а это же наш важнейший партнёр. Но, тем не менее, как-то живем, слава Богу, работаем.

Потом у нас еще не исчезло из памяти, у более старшего поколения, как мы работали во время Советского Союза. Это по сути такие же были санкции: вооружение нельзя продавать, двойные технологии нельзя продавать и так далее. Нам тоже тогда не продавали. Как-то мы жили, как-то работали и развивались. Да, санкции – это неприятно. Но из всех этих санкций, самая неприятная – доступ к финансовым ресурсам, если честно. Все остальное можно пережить и переработать.