В Москве выясняют обстоятельства скандала, в центре которого оказались дети с ограниченными возможностями. Воспитанников трех столичных коррекционных школ-интернатов не приняли на отдых в подмосковных летних лагерях. Автобус с детьми и их воспитателями буквально развернули у ворот центра отдыха «Заря» в Дмитровском районе. Нежданным, как выяснилось, гостям заявили: «Вы кого привезли? У нас тут нормальные дети: танцоры и даже англичане!» Аналогичным образом захлопнули дверь перед носом «ненормальных» детей в летнем оздоровительном лагере «Ракета» в Ногинском районе.

Эта история лишний раз напомнила о проблемах с инклюзивным воспитанием в России. Принятый еще в 2012 году закон «Об образовании» предусматривает, в частности, обучение детей с ограниченными возможностями не в специализированных, а в обычных учебных заведениях. Это способствует эффективной адаптации детей-инвалидов к повседневной среде, а у здоровых детей вызывает эмпатию – сочувствие, понимание и сопереживание, что особенно актуально для общества с низким уровнем толерантности. Пока же – в худших традициях Древней Спарты – детей открыто сортируют по признакам «нормы» и «некондиции».

Корреспондент "НВ" Александр Кулыгин тем временем побывал в ярославской деревне Багря́ники, где, не дожидаясь подробных инструкций о внедрении инклюзии, из детей с особенностями умственного развития делают настоящих спартанцев.

***

У въезда в Багряники пасется стадо коров и скотина помельче. С виду обычная деревенская идиллия. Только вот скотина в деревнях – нынче большая редкость. Да и пастухи не вписываются в пейзаж – крепкие парни, которым место скорее на ринге, чем на лугу. Предчувствие не обманывает: вечером эти «пастухи» будут резаться в футбол на отличном газоне с современным покрытием.

Муса Ванцаев долго сопротивлялся табличке «Коррекционная школа-интернат», которую его в конце концов вынудили повесить на главный учебный корпус. Пристроил повыше, чтоб не бросалась детям в глаза. Не для того он трудится здесь двадцать с лишним лет, чтобы его воспитанники чувствовали себя инвалидами.

«Ты пас должен был по флангам давать, а ты куда даешь? По центру. Перехватили и забили», - директор интерната треплет по голове белобрысого мальчишку.

Спорт в педагогическом инструментарии Ванцаева – едва ли не главное ноу-хау. Но к простому вроде бы решению он пришел не сразу.

«Когда мы начинали в 90-е годы, - говорит директор интерната, - мы считали, что нашим воспитанникам достаточно профессиональной подготовки. Но после первого же выпуска обнаружили, что ребята не могут найти работу, а если находят – то быстро ее теряют. Я стал разбираться. И мне говорят: они не выносят нагрузок, не могут достичь поставленной цели, не способны к однообразной работе. Мы поняли, что дети, кроме того, что отстают в умственном развитии, еще и физически ослаблены. И приняли решение: сделать акцент на игровых видах спорта, развивающих, кроме выносливости, навыки взаимодействия с партнерами, реакцию, пространственное мышление».

Уже в 1995-м году дети из ярославской деревни отправились на свою первую специальную олимпиаду в Нью-Хейвен (Коннектикут, США). Сейчас в коллекции интерната около 40 медалей с международных турниров для детей с сохранным интеллектом. А с 2009 года воспитанники Мусы Ванцаева – бессменные чемпионы Ярославской области по волейболу среди массовых, то есть обычных школ.

«Мы дали детям почувствовать, что такое успех. Они поняли, что если будут настойчиво заниматься, тренироваться, то станут лучшими – сначала в школе, в районе, в области, а потом – в стране и даже в мире», - говорит Муса Ванцаев.

Вообще-то Муса в педагоги не собирался, хотел быть строителем. Но советская власть лучше знала, кому кем быть, и юношу из пригорода чеченской столицы отправили в Ярославль, на филфак. В ярославской глубинке Ванцаев остался из-за сокурсницы – теперь у них взрослые дети. А когда ему предложили возглавить разваливающийся колхоз, он выступил с неожиданным контрпредложением – взяться за школу-интернат в Багряниках. Тогда это был настоящий дом призрения: полусгнивший деревянный корпус с печным отоплением и худой крышей, неприкаянные дети, промышлявшие мелкими кражами в окрестных селах. Из двух зол – гибнущий колхоз и пропадающие в житейских бурях дети – Ванцаев выбрал бо́льшее.

«Я принял школу, и мы сразу вместе с детьми, с педагогами начали заниматься строительством. Если честно, - признается Ванцаев, - я планировал построить школу, создать условия для детей – и уйти, заняться бизнесом».

В бизнес Ванцаев не ушел. От таких детей в бизнес не уходят. Новый директор добился, чтобы в его школе дети учились не до 15-16, а до 18, и даже до 19 лет. Стандартная государственная программа для коррекционных школ рассчитана на девятилетний срок обучения. Результаты такой подготовки налицо – не окрепнув ни профессионально, ни психологически, выпускники интернатов часто попадают в криминальную среду – их принуждалют к воровству, кивая на диагноз: какой спрос со слабоумного. И директор интерната вместе со своими коллегами засел за учебно-методическую литературу. В результате появилась авторская концепция 11-летнего обучения, при этом Ванцаев усилил ее производственную составляющую: часов профессиональной подготовки стало в полтора раза больше.

В самые трудные – 90-е годы, когда интернату в буквальном смысле приходилось выживать, тем же методом народной стройки Ванцаев и его команда соорудили рядом со школой молочную ферму. Потом появились небольшой колбасный цех, пекарня, швейная и обувная мастерские, парикмахерская. Директор называет их «объектами двойного назначения»: это и учебно-производственная база, и источник дохода. Уже с четвертого класса дети овладевают навыками будущих профессий, а старшеклассники и вовсе получают зарплату.

Сегодня интернат полностью обеспечивает хлебом соседнее село, а вот колбасный цех пришлось закрыть: его продукция – недорогая, домашнего качества – стала слишком популярной в округе. Кому-то это не понравилось. Роспотребнадзор нашел формальный повод: в интернате нет своей лаборатории. Ванцаеву жаль не потерянных денег, хотя и на них он рассчитывал, планируя дальнейшее развитие всей инфраструктуры интерната. Обидно, что подрезают крылья его подопечным.

«У этих детей потенциал – огромный. Таким учреждениям, как мы, таким детям – надо доверять», - говорит Ванцаев.

Директор Багряниковской школы уверен: его воспитанники лучше чем кто-либо найдут себя именно на земле, в сельском хозяйстве. Главное – как следует подготовить их к такой жизни. Вопрос в том, нужно ли это стране, в которой им придется жить.

«Должна быть государственная политика, - говорит Ванцаев. – Вот сегодня несовершенство закона не позволяет нам развивать подсобное хозяйство. А мы могли бы наравне с сельхозпроизводителями получать товарный кредит, ссуду, технику по лизингу. К сожалению, этот вопрос не решен до конца».

Пока Ванцаев делает все, что может, не особо рассчитывая на государство. Еще один его смелый эксперимент – проект «Собственный дом». Девочки разных возрастов живут в отдельно стоящих домах группами по семь человек, самостоятельно ведут хозяйство, ухаживая за огородом и моделируя таким образом семейный уклад.

Директор интерната не скрывает: ему приятно слышать, что его воспитанники совсем не похожи на детей «с ограниченными возможностями здоровья». Но, пожалуй, только он и работающие с ним уже много лет педагоги знают, каких трудов это стоит. Сейчас в Багряниках 107 парней и девчонок, в истории болезни которых значится деликатная алфавитно-цифровая кодировка – F70, F71, F72 (понятия «дебил», «имбецил», «идиот» исключены из международной классификации болезней по этическим соображениям).

Этого мальчика зовут Андрей. Ему девять лет, он новенький, и у него серьезные проблемы с моторикой. «Приезжайте года через два, вы его не узнаете», - говорит человек, который когда-то очень хотел стать строителем.

«Настоящее время»